– Нет ничего сложного в том, чтобы ездить на лошади! Но все же, я не доверяю живому существу, болтающемуся между ног! – Оливер нервно рассмеялся, оглянувшись на молчаливых воинов. – И тем, у кого они болтаются между ног, тоже доверия нет! И предчувствие у меня нехорошее, прям сердце бьётся неровно…
– Не беспокойся, – ухмыльнулся Марк, – ты не умрешь, упав с лошади.
– Откуда ты знаешь? И, ты того… Где уважение? Забыл?
– Простите, сэр Оливер! – ехидно отозвался колдун.
– То-то! – сделал вид, что не заметил издёвки, Оливер. – А, как же я умру? Ты, что же, знаешь, видишь?
– Вижу! Ваша смерть, сэр Оливер, будет не напрасной. Вы умрете, как герой, в бою. Десяток воинов не смогут вас одолеть.
– Мне нравится! – засмеялся довольный Оливер. – Но это маловероятно! Я не воин! Так что нет! Но, все же, это лучше, чем с петлей на шее, или умереть по глупости! Особенно по чужой…
Случилась со мной однажды, ещё на Пэй, историйка…
Глава ХXXIII. В поисках смерти
Рассказ Оливера
Жил я тогда в удаленном поселении, окруженном лесом и высокими горами. Судьба завела меня в это местечко, когда я изможденный странствиями, потерял всякую надежду хотя бы на несколько дней обрести уют домашнего очага. Однако, свершилось чудо, и однажды я набрел на эту деревушку. Домов здесь было мало, да и народ проживал своеобразный, но нашел я среди местных одну очень привлекательную молоденькую особу, которая мыкалась одна в небольшом доме, где почти всегда пахло свежеиспеченными лепешками и где всегда было тепло и чисто. Пришлось использовать все своё обаяние, чтобы молодая поселянка уже не смогла представить своей жизни без моего присутствия рядом. Моя ненаглядная (а звали её Виолой), как я уже сказал, была прекрасна, отменно готовила, держала дом в чистоте и порядке. В ее доме я и обосновался. Мы жили как муж и жена. Жили бы и жили, если бы не обстоятельства, которые заставили меня распрощаться с Виолой и покинуть ее гостеприимный дом, который за время моего пребывания в нем стал для меня почти родным.
Виола, как, впрочем, и все жители этого небольшого поселении, была какой-то удивительной, непонятной мне веры. Уж не вспомню что там и как, да и не вникал я особенно, но вот однажды их проповедник и старейшина, лысый дед с длинной, до пояса, бородой и хитрым, с прищуром, взглядом, собрал всех мужчин деревеньки на совет. Виола мне тогда сказала: «Сходи, Оливер, ты уже тут у нас как свой…» И, решив выполнить просьбу своей женщины, я согласился. «Какая, – думаю, – разница по каким правилам в жизнь играть!» и пошел. Тогда я еще не представлял, к чему приведёт мое согласие.
Вечерело. Дом старейшины ютился на самом краю поселения под холмом. Крохотная и мрачная, эта лачуга, скрытая под сенью вековых деревьев, была похожа на звериную нору. Стоявшие у дверей мужики негромко переговариваясь. Ждали, когда выйдет старейшина, скажет, зачем звал и, наконец-то, отпустит по домам, к ужину, теплым постелям