– У Новгорода – мудрый посадник. Он умеет считать завтрашние выгоды, не отказываясь от сегодняшних барышей.
– Боюсь, что сегодня потерь будет больше, чем прибыли, – улыбнулся Воята. – И главная потеря – твоя старшая дружина и все силы конунга Олега.
– Я прикрою торговый путь до озера Нево, а от рогов Новгород прикроет себя сам.
– Значит ли это, что ты, князь Рюрик, не будешь настаивать на участии нашей дружины в общем походе?
– Если Новгород не запретит своей молоди пойти с конунгом Олегом по доброй воле.
– Поглядеть мир, набраться ума да шевельнуть молодецким плечом юности только во здравие, – сказал Воята. – Хочу думать, что ты, князь, не позабудешь и о мужах, коим лето дает возможность нажить для семей хлеб на зиму. На полдень* путь для многих будет закрыт, а на полночь** не все прокормятся.
– Лучшие лодейщики, кормчие и гребцы – в Новгороде, посадник. Конунг Олег очень рассчитывает на них.
– Ударим по рукам к взаимной выгоде и закрепим добрым пиром в посадничьей гриднице.
Воята опять улыбнулся, и даже Рюрик чуть дрогнул узкими губами. Оба были вполне довольны взаимными уступками, легко и просто оговорив важные вопросы в непринужденной, почти дружеской обстановке. Новгородский посадник обеспечил добрым заработком рабочий люд города на время неминуемого разрыва торговли с югом, а Рюрик заручился моральной поддержкой богатого и влиятельного города.
На седьмой день по переезде в Городище Рюрик – в белых одеждах, без брони, шлема и оружия – переправился через Волхов и во главе торжественной процессии двинулся к круглой дубовой роще на холме, в центре которой располагалось капище Перуна. За ним следовали семеро волхвов, посадник Воята в сопровождении именитых людей – «золотых поясов» Новгорода, и толпа жителей. Был четверг, день Перуна и первое возжигание костров святилища. Рюрик чтил своего Одина, но волхвы были немалой силой, и он всегда пользовался своим правом первым принести жертву чужому богу. Это было сродни военной хитрости, которую столь ценил его собственный суровый бог.
Миновав рощу, процессия вышла на расчищенную поляну, в центре которой возвышался грубо вытесанный из цельного дуба бог-громовержец. Семь кострищ с заранее заготовленными сухими дровами окружали идола, и Рюрик остановился. Волхвы молча обогнули его, и каждый прошел к своему кострищу. Князь медленно и торжественно поднял руку, и жрецы тотчас же вздули пламя под кострами. Выждав, когда огни разгорятся, Рюрик змейкой обошел их по окружности, очистившись у каждого из семи костров, и встал лицом к Перуну.
– Великий и грозный повелитель небес, владыка громов и молний! – громко возвестил он. – Рюрик, князь Новгородский, просит милости твоей для великого города и всей Земли Новгородской. Простри могучую длань свою над городом и его силой, над мужами и женами, над семьями и родами, прикрой нас от мора, глада и пожара, защити от врагов очаги наши и корабли наши, приумножь силы наши и богатства наши, и я, князь Новгородский,