Банда греческих юношей, чужаков, собранных из разных городов, [38] была организована для этого дела: жертвы выбирались по одному и тому же особому признаку, и убийство совершалось так искусно, что ни заказчики, ни исполнители так и не были раскрыты. После того как эти убийства – точные, специальные, тайные и систематические, исходящие от неизвестного руководства, подобно вечному трибуналу – продолжались некоторое время, внушаемый ими ужас стал интенсивным и всеобщим. Нельзя было добиться справедливости, нельзя было провести расследование даже за смерть самого близкого и дорогого родственника. В конце концов, никто не осмеливался требовать или даже упоминать расследование, считая себя счастливым, что избежал той же участи лично.
Такая совершенная организация и такие точные удары создали всеобщее убеждение, что заговорщиков гораздо больше, чем было на самом деле. И поскольку оказалось, что среди них были лица, ранее считавшиеся убеждёнными демократами, [39] в конце концов смятение и недоверие стали повсеместными. Никто не осмеливался даже выражать возмущение происходящими убийствами, не говоря уже о требованиях возмездия или мести, из страха, что он может разговаривать с одним из неизвестных заговорщиков. В атмосфере этого террора всякая оппозиция в совете и народном собрании прекратилась, так что ораторы олигархического заговора казались получившими единодушное согласие. [40]
Вот до какого состояния довели дела в Афинах Антифон и олигархические заговорщики, действовавшие под его руководством, к моменту возвращения Писандра и пяти послов с Самоса. Вероятно, они заранее отправили с Самоса известие о разрыве с Алкивиадом и о необходимости продолжать заговор без дальнейших расчетов на него или на персидский союз. Такие новости, несомненно, были приятны и Антифону, и Фриниху – обоим личным врагам Алкивиада, особенно Фриниху, который заявлял, что Алкивиад не способен поддерживать олигархический переворот. [41] В любом случае планы Антифона не зависели от персидской помощи и были направлены на осуществление переворота с помощью откровенного, чрезмерного и хорошо организованного страха, без какой-либо примеси надежды или перспективы общественной выгоды. Писандр застал царство террора в полной зрелости. Он прибыл в Афины не напрямую с Самоса, а сделал остановки по пути в различных зависимых союзных городах, в то время как остальные пять послов, а также сторонник по имени Диотреф, были отправлены на Фасос и в другие места; [42] все с одной целью – подавить [p. 34] демократии в этих союзных городах, где они существовали, и установить вместо них олигархии. Писандр провел такие изменения на Теносе, Андросе,