Предвидя, что Астиох предаст и это письмо, как предал первое, Фриних выждал время, а затем сообщил лагерю о намерении врага атаковать, якобы получив эти сведения из частных источников. Он настаивал на немедленных мерах предосторожности и, как генерал, лично руководил работами по укреплению, которые вскоре были завершены. Вскоре прибыло письмо от Алкивиада, извещавшее армию, что Фриних их предал, и пелопоннесцы готовятся к нападению. Но поскольку меры предосторожности, принятые по приказу самого Фриниха, уже были выполнены, это письмо сочли лишь уловкой Алкивиада, который, зная о планах пелопоннесцев, хотел обвинить своего врага в предательской переписке. Впечатление от второго письма стерло подозрения, вызванные первым, и Фриних был оправдан по обоим обвинениям.
Однако, хотя Фриних успешно выпутался, его маневр против влияния и жизни Алкивиада провалился. Олигархическое движение не только продолжилось, но и перекинулось с Самоса в Афины. По прибытии туда Писандр и его сторонники изложили народному собранию планы, задуманные олигархами на Самосе. Народу предложили восстановить Алкивиада и отказаться от демократической конституции, взамен обещая союз с персидским царем и победу над пелопоннесцами.
Эти предложения вызвали бурю в собрании. Многие ораторы горячо защищали демократию; лишь немногие, если вообще такие были, выступали против. Противники Алкивиада с негодованием осуждали вред его восстановления, нарушающего законы и отменяющего судебный приговор, в то время как Евмолпиды и Керики, священные семьи, связанные с Элевсинскими мистериями, которые осквернил Алкивиад, подали религиозный протест.
Против всех этих яростных оппонентов, чьи страстные обличения находили полный отклик в собрании, у Писандра был лишь один простой ответ. Он вызывал их по именам и задавал каждому один и тот же вопрос:
– Какая у вас есть надежда на спасение города, когда у пелопоннесцев флот, равный нашему, больше союзных городов, а царь и Тиссаферн снабжают их деньгами, тогда как у нас денег больше нет? Какая надежда на спасение, если мы не сможем убедить царя перейти на нашу сторону?
Ответом было мрачное молчание или признание безнадежности.
– Тогда, – продолжал Писандр, – этой цели нельзя достичь, если мы не станем управлять государством более умеренно, не передадим власть в руки немногих и не вернем Алкивиада – единственного, кто сейчас способен это устроить. Разве мы поставим политическое устройство выше спасения города? Тем более что позже можно будет изменить то, что мы сейчас решим, если оно окажется неудачным.
Предложение об олигархической реформе вызвало единодушное и гневное сопротивление собрания. Но, как и на Самосе, их заставило замолчать жестокая необходимость. Собрание,