Еще новеньким был Громов. Вероника сразу поняла, что в налаживании связей в новом месте парень помощником ей не будет. Не потому что она брезговала – Гриша был слишком самодостаточным и интровертным.
Громов был красив, Вероника признавала. Не смазливой красотой, как Арсений Барс, и не обаятельной щенячьей симпатичностью, как Андреев. Громов был красив мужской красотой и умными глазами.
Правильные черты лица, прямой нос, тонкие губы, короткие черные волосы и бледно-зеленые глаза. Парень был высоким, вечно носил потрепанное пальто и типажом походил на дерзкого оппозиционного поэта. Вероника про себя называла его Маяковским.
Громов не казался тем, кому нужна компания. Он с ходу влетел в обучение, взялся за проекты, общался с кураторами, планировал выжать из года в Вальдорфской школы максимум. А еще он был снобом. Старался это скрывать, но живая мимика Гриши выдавала его отношение к происходящему. Часто – к репликам Эммы Купер. Он вздыхал, закатывал глаза, тер пальцами переносицу.
Рядом с такими людьми нужно обладать крепким внутреннем стержнем, чтобы не тушеваться. Потому что за осуждением и недовольным цоканьем скрывалась обширная доказательная база. Гриша не хотел казаться умнее, он и правда был умнее многих. Парень был начитанным, с цепким пытливым умом, обладал манерами и при желании чувством такта.
Веронике представлялось, что их местный писатель родился в небогатой, но интеллигентной семье. Будто его дедом был сам профессор Преображенский. Громов наверняка родился в квартире старого фонда с потрепанной, оригинальной лепниной, камином и пианино. Мама с детства читала ему Бродского, папа рассказывал про фильмы Тарковского, а по выходным они всей семьей ходили на балет Дон Кихота.
Потому что Громов держался именно так. Владел словом, вворачивал непривычные аргументы из литературы и собирался пробиться на новый уровень. Лукьянова даже не могла его осуждать за закатывание глаз на реплики Эммы, хоть это и было грубо. Громов преподносил себя так, будто конкретно ему – было можно. К тому же, Лукьянова представляла, как ему, питерскому интеллигенту, в отличие от нее, московской девочки, привыкшей ко всякому, буквально больно было слышать наивное от Купер «Ольга – это женский Олег?»
Вероника хотела бы сблизиться с Громовым, но пока не знала, как. Возможно, получится через Андреева. Мальчик-солнышко был создан объединять людей. К тому же, Веронике понравился их маленький квартет. Это было необычно и искренне. Именно это она в новом городе, новой жизни, искала.
– В мире существует восемь чудес света, – Эмма крутилась в белых штанах перед зеркалом, переодеваясь прямо посреди зала.
– Вообще-то их семь, –