Кнопка никак не находилась, но мои молитвы и без неё были услышаны. Дверь резко распахнулась, впуская в палату звуки больничной рутины, запахи лекарств и дрянного кофе с дежурного поста. Вместе с ними вошли двое. Низкая, широкая – комод среди людей – женщина возраста моей мамы в бледно-голубой униформе медсестры. И за ней – высокий, сосредоточенно-серьёзный доктор. Белый халат развивался за ним мантией, в руках он держал планшет, наверняка, с данными обо мне, а лицо выражало не больше, чем эти голые стены. В любой другой день, при любых других обстоятельствах, я бы обратила внимание на его пронзительный взгляд и небрежную щетину, которая очень ему шла.
Но день сегодня явно был не тот.
– Мисс Хардинг, – глубоким голосом, предназначенным для радио, заговорил он, отрывая взгляд от планшета. – Наконец-то вы с нами.
– Что случилось?
Первые слова за… сколько? Наверняка я долго пролежала здесь, так что тело забыло, как двигаться, а связки – как издавать звуки. Голос мой прохрипел смычком по растянутым струнам. Во рту пересохло так, что мне хотелось выпить целое море.
– Я доктор Рональд Эймс, – представился мужчина. – Но все зовут меня просто доктор Рон. Как вы себя чувствуете?
– Можно мне воды? – прохрипела я, и услужливая медсестра тут же подскочила к столику у окна, налила воды в стакан из кувшина рядом с целой коллекцией цветов. Розы, ромашки, астры… Так много людей принесли мне цветы? И только кто-то один запомнил, что больше всего я люблю пионы.
Я не успела вдоволь насладиться красотой их розовых лепестков. Медсестра помогла мне сесть и протянула стакан, пока врач сверялся с показателями мониторов. После двух глотков я почувствовала себя лучше. Как увядающий цветок корнями впитывала влагу, но мне было мало. Я влила в себя стакан и попросила ещё.
Терпеливо дождавшись, пока я вдоволь напьюсь, доктор присел на край кровати и сжал планшет на коленях. В самом верху я заметила своё имя и поняла, что он держит мою историю болезни. Вот только я ничем не была больна. Тогда почему я здесь?
– Сейчас я осмотрю вас, это не займёт много времени, идёт? – дежурно улыбнулся доктор, достал из кармана маленький фонарик и стал светить мне в глаза. – У вас что-нибудь болит?
– Только голова кружится. И ещё рука…
Для убедительности я попыталась поднять и повертеть левой рукой, но та сразу же дала о себе знать тянущей болью. Какого чёрта она перебинтована и отказывается мне починяться? Я сморщилась и уложила её обратно.
– Немудрено, – сделав какие-то записи, произнёс доктор Рон. – У вас перелом ладьевидной кости, но не волнуйтесь, он срастается довольно быстро. Четыре недели и рука будет как новенькая. Что-то ещё?
– Нет, ничего серьёзного, только… всё тело зудит и ноет, словно меня пинали ногами несколько часов.
Лёгкая улыбка коснулась губ доктора, пока он слушал меня и записывал данные с монитора в карту. Затем передал планшет медсестре и