Я сел за столик, убедившись, что пистолет не торчит из-под пиджака. В меню на глаза попалась строчка со знакомым названием, из-за чего на задворках сознания мелькнули приятные воспоминания из юности. Я разливал эту самую водочку по пластиковым стаканчикам у кого-то на кухне, а на моих коленках сидела она с тонкой сигареткой с яблочным вкусом в одной руке, коготки второй она запускала мне в тогда ещё густые волосы. Поглощённая беседой, не замечала, как я специально подливал ей чуть больше, чем себе. Морщилась, выпивая залпом, и запивала соком с ананасом. До сих пор помню запах ее волос – шампуня с розой, сигарет и перегара. Потом я навис над ней. Смотрел как трясутся её огромные сиськи. Придерживал и целовал её ноги на моих плечах. Пытался не смотреть на её безмятежное спящее лицо.
Мне принесли пару шотов. Уже после официантка оставила всю бутылку. Вокруг было по-прежнему: безлюдно и спокойно. Когда я практически допил бутылку, официантка, улыбаясь мне, шепнула что-то бармену, и тот ушёл в подсобку. На танцполе замигал диско-шар и заорала музыка. А потом – чёрная дыра. Надеюсь, я им там всё разнёс вдребезги, в том ресторане. Под этими самыми камерами меня в бессознательном состоянии увезли в непонятном направлении. Теперь этот дурачок утверждает, будто бы я вернулся в наш номер под утро, разобрал комнату по частям, буквально до «котлована», и ещё умудрился стрелять по нему.
Сегодня снилось, как я пытаюсь перебраться за забор санатория, но каждый раз меня ловят каким-то глупым способом: вот я раздобыл где-то медвежью шкуру и ползу на четвереньках по лесу уже за санаторием, но в меня стреляют из охотничьего ружья, или вот он я, привязанный к брюху лошади, которая несётся галопом, отстреливаюсь от погони сразу из двух пистолетов, но потом пристреливают мою лошадь, а следом в упор стреляют в меня самого. Но самая страшная часть была про то, как я вторые сутки стоял в болоте почти по шею, вымазанный в грязи для маскировки, не мог пошевелиться, чтобы не выдать себя, терпел запах тухлой воды, и только ещё одна присосавшаяся из облепивших меня всего пиявок могла заставить почувствовать онемевшее от холода и неподвижности тело. А на берегу сидел санитар, смотрел на меня в упор и ничего не делал, будто ждал, когда мне наконец надоест и я сам вылезу и сдамся.
Не дадут же они мне просто так взять и уйти домой после всего этого? Пришлось сидеть в кабинете и ждать, пока медсестра напишет под диктовку врача диагноз, назначения и список лекарств. В кабинете бетонные стены обиты матами и старыми матрасами. Я в шутку спросил медсестру: это чтобы не слышно, как вы меня пытать будете? Врачиха мне, не улыбаясь: а это чтобы рикошета не было.
Территория санатория