– Будь спокоен! Я не стукачка, – ответила она ему по-русски, и они в точности воспроизвели сцену из фильма «Особенности национальной охоты», где пьяные русский и финн говорят каждый на своем языке, но прекрасно понимают друг друга.
Потом Кейт всю ночь блевала в ванной, а Вильям мучил Аделаиду, не пуская ее спать. В знак особого расположения он притащил еще самогонки собственного изготовления, они вдвоем, без преждевременно выбывшего из их рядов бойца Кейт, стали её глушить.
Вильям всё время что-то говорил, но из его трёхчасовой речи Аделаида поняла только одно: «Кейт донт бэлив ми…» Наконец ей удалось отвязаться от пьяного шотландца, и она бухнулась в койку, где давно уже спала сном невинного младенца почти совсем не пьющая Катерина.
Аделаида тогда всюду возила с собой видеокамеру, и ей удалось заснять тот пикантный момент, когда Вильям обнажал непотребную часть своего тела. Когда они приехали домой и стали показывать Манечке кассеты со всем увиденным в Англии, та, дойдя до этого места, очень возмутилась и сказала, что всегда думала об англичанах по-другому и не ожидала от них такого свинства. Так Вильям дискредитировал своим поступком (правда, по пьянке, что его в какой-то степени извиняет) в глазах Манечки всю чопорную Англию…
Впрочем, Вильям, за исключением всего лишь одного момента полной раскрепощенности, был очень даже неплохой мужичок: он трогательно ухаживал за Аделаидой и Катериной, подавал им еду и называл их «мои две русские Мурки» («My two russians Murkas»), чем очень их смешил.
Незаметно, вспоминая милую Англию, от которой Аделаида приехала в полном восторге, она подошла к посольству, где уже выстроилась целая очередь. Несмотря на солидную её протяженность Аделаида очень скоро попала внутрь. Строгости в посольстве были беспрецедентные, хуже, чем в аэропорту. Людей обыскивали, долго водили по ним щупом, заставляли распахнуть одежду, шарились в вещах. В одном месте отобрали мобильники и всякие проводочки (поскольку Аделаида занималась Интернетом, у неё их было с собой навалом).
В другом пришлось пройти через рамку, вещи тоже проехали через просвечивающее их устройство, у Аделаиды отобрали маленькие маникюрные ножницы, которые случайно завалялись в рюкзаке. И в довершение всего сняли отпечатки пальцев, правда, тоже электронным способом, не пачкая их, и не всех, а почему-то только указательного, но на обеих руках.
Они прошли несколько залов ожидания, Аделаиде всё это очень напоминало крематорий, не хватало только траурной музыки. Всё это продолжалось часа два, и наконец её позвали к «главному» окошечку, где сидел типичный американец лет тридцати с чем-нибудь. Он спросил её, в каких странах она побывала (она перечислила несколько европейских, упомянула какие-то мусульманские), а также как давно она виделась с пригласившим её мистером Шапиро (это был её очень хороший знакомый, в своё время с него