– Шрамы тебя не уродуют, ты ведь знаешь? – вдруг спросил Владлен, приподнявшись на локтях.
Лука мотнул головой, с мокрых волос разлетелись холодные капли. По привычке хотел закрыть лицо, но не вышло.
– Правильно ты сказал: у кого-то шрамы снаружи, а у кого-то внутри. – Владлен поднялся, отряхнул штаны. – Вот только те, что на сердце, со временем не заживают, а чуть что – сразу кровить принимаются. И твое сердце, Лука, тоже кровоточит. Пусть я и не волкодлак, а это все равно чую.
– Не нужно волкодлаком быть, чтобы боль чужую чувствовать, – откликнулся Лука, – вот только люди все чаще забывают об этом.
– Я не забуду. – Владлен серьезно посмотрел на него. – Видеть не могу, как ты бледнеешь, когда руки к тебе кто-то протягивает.
– От чужих рук я только боль помню, – нехотя сказал Лука.
– А ведь они не только бить могут. – Владлен подошел ближе, склонился над ним, но не улыбнулся, как раньше бывало. – Мать дитя свое с любовью к груди прижимает, друзья обнимают с радостью. Друг я тебе?
– Друг, – ответил Лука.
– Знай тогда, что на тебя я никогда оружие не направлю. Ни меча, ни кинжала не возьму и против воли твоей не пойду.
– Тогда и я пообещать что-то должен.
– Ничего ты не должен. – Владлен подал ему руку. – Пойдем осмотрим город, поспрашиваем людей, что за хворь на них напала.
Помедлив, Лука схватился за протянутую руку и поднялся. Владлен усмехнулся:
– И ведь не страшно совсем, а?
Лука бросил на друга хмурый взгляд:
– О своей боли ты так и не рассказал ничего.
– А нечего рассказывать. – Владлен пожал плечами. – Не убила меня мать, но язык сам собой отнялся. Ни слова сказать не мог, представляешь?
– Нет, – честно признался Лука.
– Потом забрали меня охотники Мрачного Взвода, имя новое дали, для каждого из них я стал сыном. Потеряли почти всех, правда… Но это другая история! Как видишь, я оправился. И не без твоей помощи.
Лука шел за ним и никак не мог взять в толк, чем сумел помочь такому человеку. Ведь груб с ним был, все отделаться от него пытался, прогонял, но прилип Владлен к нему: сперва думал Лука, что как банный лист, оказалось – как порезник[2].
– Жалеешь, поди, что верность волкодлачью мне пообещал? – вдруг спросил Владлен.
– Никогда не жалел, – твердо ответил Лука.
С каждым днем он убеждался, что поступил правильно, и уверенность эта только крепла.
Глава 3. Станислав
Он видеть отца не мог, голос его стал ненавистен, только Ведана и ее необъяснимая любовь останавливали Станислава. Будь его воля – пинками гнал бы Доброгнева