– Честное слово, шевалье, – оторвал тампон от носа со смехом проговорил доктор, – Если мы все здесь удушимся., это будет лежать исключительно на вашей совести.
И снова приложил к лицу сложенный в несколько кусок материи, по всей видимости, снятая с подушки наволочка. В воздухе уже действительно скопилось столько дыма, что облака его начинали угрожающе застаиваться. Насыщенность дымом принимала ужасные размеры и люди, понимая, что им возможно несдобровать, делали все возможное, чтобы только вырваться из этого кошмара. Каждый, подбегая старался хоть как то продвинуть дело и потому вскоре все три книги были изорваны и вместе с корочками спалены. От бумаги главным образом и шел тот черный едкий дым, заполнивший все и вся. Казалось, что от него почернела вся нижняя часть двери. Но это было не так, потому как и огонь делал свое дело. Треск в самом низу усилился, должно быть начала гореть и сама дверь, судя по тому как она начала коробиться и разбухать от выстрелов. До сих пор можно было считать что поджег велся относительно тихо, но когда разгоравшееся дерево расстрелялось искрами, так, что шум можно было сравнивать разве что с настоящей стрельбой, казалось, грохот должен бы был переполошить всю тюрьму. Треск расщепляемого дерева с огненными выдувами добавлял нежелательной музыки.
Приблизившийся к огню граф де Гассе делал главный упор на силу пламени извне, нежели надеялся, что некогда казавшееся таким крепким дерево прогорит само. Он подкинул в уголья еще бог невесть что и стал разгребать уголья, пробуждая огонь.
– Месье де Сент-Люк, – обратился он к графу, принесшему черную бутылку вина. —А вас бы я попросил снять ваш «А ля Стеенкерк»7. По своему опыту знаю, горят они превосходно.
– Горели в нем? – язвительно спросил тот, кому посоветовали сжечь навязанный предмет, придуманной ему гордости, может быть даже из зависти. – Гораздо будет лучше полить…
– Не надо ничего поливать! – остановил Франсуа занесенную руку с бутылкой. – Вы перегрелись, ваше сиятельство, кто же бражкой костры топит, это же не спирт. После вашего полива на том месте огонь уже никогда не воспламенится! Лучше разгребите мне чистое место.
– Взрывать будешь? – спросил де Гассе, однако сделал то, о чем его просили небрежно ногой.
Шевалье достал белый салфеточный сверток пороха, собранного прежде из остатков в карманах вояк, и сунул как можно глубже под… Де Гассе его еще сильнее впихал далее, и боязливо убрал руку, завидев ярко вспыхнувшие огненные струи, пошедшие снизу вверх и как могло показаться пропитавшие самую нутрь.
Огонь своей разрушительной деятельностью выявил внутреннюю конструкцию двери, состоящей из плотно припаянных друг к другу брусьев. Когда же граф де Гассе стал сдирать скреплявшие их намертво железные планки одна из них потащила