Я всегда представляла себе, что именно в таком кресле мог бы сидеть веселый дедуля в домашних тапочках, окутанный клубами дыма из трубки, – образ, без сомнения, почерпнутый из литературных источников. Но этот старик мало походил на дедушку, которого я себе нафантазировала.
Он смотрел в окно, но не безучастно, как та женщина из гостиной внизу, а с явным ожиданием. Он был поразительно худощав, со впалыми щеками под резкими скулами, которые, казалось, вот-вот прорвут кожу. Его поза выдавала напряжение; он наклонялся к окну и так сильно сжимал подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. С седыми разлетающимися волосами, закутанный до пояса в плед, он производил впечатление одуванчика, который тянется из горшка навстречу солнечному свету. Казалось, он совершенно не осознавал, что к нему пришли.
Карен провела меня через комнату, слегка придерживая за локоть. Мы сели на обитый такой же зеленой тканью диван напротив кресла. Вблизи я разглядела, что губы деда, ужасно потрескавшиеся и сухие, очень быстро двигаются, выдавая какой-то беззвучный поток слов.
– Это обычное дело. Мне так и не удалось понять, произносит ли он что-нибудь на самом деле. Он теперь почти не разговаривает вслух, – прошептала мне Карен. Затем она повернулась к отцу и сказала громким ясным голосом: – Папа, я привела кое-кого к тебе в гости.
Я внимательно наблюдала за своим дедушкой. Что-то промелькнуло в его глазах, и он слегка повернул голову. Я поняла, что на каком-то уровне он осознал наше присутствие.
– Папа? Папа, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это Джессика. – Карен замолчала и бросила на меня виноватый взгляд. – Вернее, Джесс. Это Джесс. Дочь Элизабет. Твоя внучка.
– Э-э-э, привет, дедушка. Приятно наконец-то познакомиться. – Даже попытка заговорить с ним представлялась верхом глупости.
Мне показалось, что он слегка наклонил голову, хотя бы и в ответ на звук моего голоса. Я открыла было рот, чтобы заговорить снова, но тут же его закрыла, не зная, что еще сказать.
Карен встала.
– Я оставлю вас двоих, чтобы вы познакомились.
Она быстро вышла на цыпочках. Ее голос снова звучал приглушенно, выдавая слишком сильные эмоции.
Долгую минуту я просидела рядом с дедом в полном молчании. Теперь, когда Карен не было рядом, мне стало спокойнее, и я просто смотрела на него, наблюдая за едва заметным, мерным движением его губ. Я наклонилась ближе в надежде различить, что он говорит, но это оказалось невозможно: либо он бормотал слишком быстро, либо движения губ вообще не складывали слова.
– Я давно хотела встретиться с тобой. Прости, что это заняло так много времени, – наконец произнесла я.
И снова легкий наклон головы.
– Мама нечасто говорила о тебе, потому что это ее огорчало, но я знаю, что она тебя очень любила.
У меня возникло странное ощущение, будто