Злые духи. Евдокия Нагродская

может быть, вы и правы, – усмехнулась она. – Может быть, я и вправду покойница, а движусь так – по инерции.

      – Похоже на это! Да ты послушай, что я тебе скажу: я столько лет на тебя смотрю и вижу, что твои годы уходят, и мне жаль тебя! Я решила тебя растолкать. В пятницу у меня вечер. Будут музыканты, певцы, писатели, и ты должна быть – не то обижусь. Слышишь, Варька!

      – Благодарю вас, я приду. Когда же я отказывалась приходить к вам или идти, куда вы желали?

      – И танцевать будешь? – посмотрела на нее подозрительно Клавдия Андреевна.

      – Буду, если вы желаете, но ведь я плохо танцую.

      – Ну ладно, ладно.

      Клавдия Андреевна вытащила часы и, взглянув на них, нетерпеливо сказала:

      – Я назначила здесь, у тебя, в пять часов Игнатию Васильевичу привезти мне смету на постройку приютской дачи и в половине шестого должна быть на приеме у доктора, а теперь уже десять минут шестого.

      Но в эту минуту Игнатий Васильевич Стронич своим ровным шагом входил в комнату.

      – Ваши часы, Клавдия, очевидно, бегут вперед, – сказал он жене.

* * *

      Овдовев лет десять тому назад, Клавдия Андреевна Разживина не собиралась выходить замуж вторично, и брат ее, Анисим Андреевич Трапезонов, был очень неприятно поражен, когда два года тому назад она вдруг объявила, что вдоветь ей надоело и она выходит замуж за полковника Стронича.

      – За барышника лошадиного? – спросил он насмешливо.

      – Не всем старьем торговать, – отпарировала Клавдия Андреевна. На этом разговор и кончился.

      Полковник Стронич действительно имел конюшню и торговал беговыми лошадьми.

      Это был высокий, сухой мужчина с короткими, подстриженными усами, с зачесом по лысине и на висках. Эти остатки волос и усы он красил в какую-то чрезвычайно черную краску.

      Глаза у полковника были странно светлы, свинцово-серого цвета, и казались нарисованными на картоне, да и вся фигура полковника напоминала хорошо сделанный манекен: даже было странно, что все его движения, очень спокойные и ловкие, не сопровождаются скрипом скрытого в нем механизма.

      Полковник занимал какое-то место по какому-то ведомству. Масса орденов, медалей и значков мирного характера украшали его грудь и радовали сердце Клавдии Андреевны.

      Трапезонов долго присматривался к новому родственнику, и присматривался очень подозрительно, но полковник состояния жены не растрачивал, да она бы и не дала, в винт играли превосходно и по большой, и Трапезонов совершенно перестал думать о новом родственнике.

      Клавдия Андреевна тоже не раскаивалась.

      Представительный вид полковника, его ордена, его аристократические знакомства, правда, только деловые, льстили ее самолюбию, а то, что года через два она станет генеральшей, радовало ее, как малого ребенка.