Таиса хотела было подняться с постели Мадлены, на которую она присела, но девочка с отчаянием схватилась за нее и заговорила, почти закричала:
– Не уходи, не уходи… я боюсь без тебя!
– Милочка, mademoiselle хочет спать… – начала было m-mе Леру, но Таиса поспешно сказала:
– Не беспокойтесь, я не хочу спать и охотно посижу, пока она не заснет.
– Вы, настоящий ангел, mademoiselle! Я очень виновата, что не позаботилась дать сегодня Мадлен слабительного, как только я заметила, что она расстроилась. Пришли какие-то два иностранца осматривать церковь. Мой старик послал ее за ключами от ризницы, и она прибежала домой, вся дрожа, и не хотела нести ключей. Мне пришлось нести самой, так как некоторым лентяйкам бывает трудно даже пошевелиться.
М-mе Леру бросила взгляд в глубину комнаты.
– После этого она целый день была такая странная… Ах, надо бы ей было дать слабительного.
– М-mе Леру, а не думаете ли вы, что Мадлену надо бы поместить где-нибудь в деревне, на свежем воздухе: уж очень у вас тут мрачно, – сказала Таиса, обводя задумчивым взглядом огромную, низкую комнату.
– Конечно, mademoiselle, нечего и говорить, что мы живем как в тюрьме… Это мне некоторые постоянно и твердят и под этим предлогом шляются неизвестно где, – подхватила m-mе Леру, опять бросив взгляд в угол комнаты. – Ho, mademoiselle, мы люди бедные, где же нам платить за нее, а родни в провинции у нас нет. Есть родня, но далеко, в Эльзасе, – ведь мой отец родом эльзасец, – эта родня даже богатая, но мы не можем там жить. Лучше бедствовать здесь, чем хорошо есть там, у немцев. Мой дед был расстрелян на глазах моей бабушки, а она была беременна моим отцом. Она была потом всю жизнь больна, и мой муж такой нервный, а эта вот видите… Девочка всегда думает, о реванше… А у меня пруссаки убили двух старших братьев… вы думаете они были солдатами, нет, – одному было десять, а другому семь лет: их убили просто так… забавлялись… О боже мой, боже праведный, как же возможно нам вернуться туда?! – воскликнула m-mе Леру голосом таким же пронзительным и нервным, как у Мадлены.
– А дадут мне спать или нет? – вдруг послышался сонный злой вопрос с кровати у буфета.
– Молчи ты! Ей, видите, не дают спать! Она пляшет до утра, а потом ей надо спать, чтобы на другой день наесться получше! У, толстое животное!
Та, к которой относилось это замечание, села на постели и покачала головой.
Волосы ее были закручены в папильотки и торчали в разные стороны.
Это была полная, красивая девушка, рыжеватая и черноглазая.
Она зевнула, показав из-за полных губ блестящие зубы, среди которых недоставало одного спереди.
– Удовольствие, нечего сказать, – заговорила она, – целый день ругают, а ночью m-lle Мадлена не дает спать.
– Молчи, ты! – крикнула m-me Леру. – Ты меня выводишь из терпенья!
Слово за слово между матерью и дочерью началась перебранка, и неизвестно, чем бы она кончилась,