Мужун Синь в отчаянии огляделся, пытаясь найти глазами Цао Гуя. Тот уже был схвачен и связан стражами, а его охранники пали от острого меча Юйвэнь Чжоу, их головы, словно мячи, раскатились по полу во все стороны. Тут Мужун Синь увидал самого Юйвэнь Чжоу, так и не занявшего свое место. Уголки его рта были приподняты в кривой усмешке, словно прятавшей удовлетворение от успешно выполненного хитрого плана.
Рот Цао Гуя заткнули скомканной тряпкой, но он мычал и рвался, пытаясь сказать хоть слово. Его взгляд, полный ненависти, остановился на Мужун Сине: друг сдал его! Тот не успел и слова сказать, как его крепкое тело оказалось вжато в стол Юйчи Гуном, теперь ему самому нужна была помощь.
– Подвести сюда мятежника Цао Гуя. Мы хотим знать, как в его жалкую голову пришла мысль устроить переворот. – Юйвэнь Ху сжимал рукоятку меча по имени Режущий Драконов. Лицо правителя было бледным как полотно. У его ног поперек зала лежал труп танцовщицы в красной одежде, душа покинула ее тело. Капли крови, стекавшие из зиявшей в ее спине ране, были похожи на земляных червей, извивавшихся на лотосовом орнаменте пола.
Старший евнух и служанки были заняты уборкой места убийства, их лица ничего не выражали.
Мужун Синя накрыла паника. Кто выдал секрет Цао Гуя и его намерение устроить переворот? Как бы иначе государь смог принять меры и разрушить его планы? Вспомнив странный силуэт, мелькнувший за окном прошлой ночью, Мужун Синь ощутил близость бога смерти.
Тюлевый занавес под потолком был рассечен острыми мечами, и несметное множество вооруженных воинов спустилось в зал и плотно окружило государя, готовое защищать его.
Цао Гуя пинками подвели и бросили в ноги Юйвэнь Ху. Тот подал знак рукой, и один из воинов выдернул тряпку изо рта Цао Гуя. Глаза Гуя пылали гневным огнем, он холодно огляделся по сторонам. Все собравшиеся, от слуг до чиновников, погрузились в гробовое молчание и ждали, что же скажет сановник Цао, осмелившийся покуситься на жизнь правителя.
– Во все времена победитель становился владыкой, а проигравшего прозывали разбойником. Юйвэнь Ху! Сегодня мне пришел конец, но не пройдет и десяти лет, как и твоя песенка будет спета!
Ни один мускул в лице Цао Гуя не дрогнул во время этой яростной тирады, но от его слов у Мужун Синя сердце кровью обливалось. Замолчав, Цао Гуй окинул взглядом окружавших его людей, и тут из его рта брызнула кровь, он упал навзничь и, тяжело дыша, забился в конвульсиях, как загнанный зверь. Увидев эту попытку самоубийства через откусывание языка, Юйвэнь Чжоу растянул губы в улыбке, обнажив крепкие зубы.
– Мятежник не достоин легкой смерти! Вывести бунтаря Цао Гуя из зала, пускай он прочувствует, как десять тысяч стрел пронзают его сердце! – Юйвэнь Ху мрачно вынес смертный приговор.
Мужун Синь давно знал о жестокости Юйвэнь Ху. Вот и сейчас тот явно решил устроить показательную казнь, чтобы вселить страх в прочих сановников. Слуги выволокли Цао Гуя из зала и сразу отбежали в стороны