– Госпожа, вы уже полдня на ногах, пойдемте в покои – отдохнете. Только сделали миндальное молоко, надо пить, пока горячее, – вперед с поклоном выступила Амань. Она все понимала и в нужный момент подоспела, чтобы успокоить досаду Цуй Минчжу.
– Цзялань, доченька, твой отец сказал, то были чудо-птицы, а ты как думаешь? – Лицо матушки вспыхнуло, она будто не заметила руку помощи, протянутую ей Амань.
– Матушка, это просто стайка обычных птиц, и все, к чему беспокоиться? – скривилась Мужун Цзялань, не желая, чтобы мать уклонилась от начатого разговора.
– Какие еще чудо-птицы – то были вороны, питающиеся падалью! Эти птицы приносят беды, они прилетают только в те места, где скоро кто-то умрет, – презрительно пробормотала Цуй Минчжу.
От услышанного у Цзялань кровь застыла в жилах. Обида матушки оказалась глубока, как черная бездна.
– Амань, господин Мужун сказал, что стайка черных птиц, что только что улетели, – это чудо-птицы, верно? – Цуй Минчжу все не унималась.
Цзялань хорошо знала Амань – матушка привезла ее с собой из родительского дома. Служанка с молоком матери впитала культуру срединных равнин и, конечно, понимала, что означают эти «чудо-птицы», но не могла прямо сказать об этом, ведь ей нужно было успокоить госпожу. Да и к тому же в культуре кочевников ворона и правда чудо-птица, приносящая добрые вести.
– Я глупа, не смею говорить нелепицы. Сегодня свадьба второй младшей госпожи – счастливый день! Так давайте и будем думать, что то были чудо-птицы. – Амань стояла на коленях перед госпожой Цуй и мягким шепотом успокаивала ее.
– Думаю, эти птицы не связаны с Цзялань. О, как долго мне еще наблюдать его бесцеремонность? – злобно бросила матушка. Она сняла маску, которую обычно надевала при Мужун Сине. Настоящая, она была красавицей, но жестокой и ревнивой.
Мужун Цзялань в растерянности смотрела, как матушка дает волю яду ревности, скрытому от глаз посторонних. Она безмерно сочувствовала ей, женщине, лишенной любой власти, в распоряжении которой осталась лишь ревность. Это в самом деле ужасно.
Она не будет похожа на матушку.
Глава 3
Мужун Синь: силуэт перед окном
Темная ночь, подобно дикому зверю, поглотила поместье рода Мужун, которых звали Правителями Великой Пустыни. В главном зале поблескивало пламя свечей, озаряя мягким прозрачным сиянием алтарь и фигуру тонкой работы в форме лежащего Будды.
Благородный Правитель Великой Пустыни Мужун Синь поглаживал изящные бороздки резьбы на статуэтке Будды, выполненной из цельного куска белого нефрита. Складки одеяния были вырезаны аккуратно и плотно прилегали друг к другу, сохраняя отпечаток гандхарского стиля Древней Индии. И резьба, и сам материал были уникальной ценности.
Мужун Синь, до этого долго погруженный в раздумья, наконец,