– Майк никому ничего не скажет, – заверил Стэнвуд.
– Не в том дело, дорогуша. Если кто спасен, нехорошо тыкать ему в морду былые грехи. Мистер Кардинел был на этой вашей вечерушке?
– Был, – сдержанно ответил Стэнвуд.
Мысль о друге вызывала неприятные воспоминания. На упомянутой вечеринке тот уделил слишком много времени мисс Стокер, а она, в свою очередь, не протестовала. Конечно, это ерунда, но Майк так непозволительно красив, что всякий воздыхатель заволнуется, тем более если у него нет иллюзий о собственной внешности.
– И не пил, – продолжал Огастес. – Он свою меру знает. Вот обедал тут, у нас, и что? Полбутылочки. Брали бы с него пример. Уж как страдает, как терзается, а пить – не пьет.
– Что такое? – удивился Стэнвуд.
– Чего-чего, дорогуша?
– Почему Майк терзается?
– Любовь! Никак эту куколку не уломает.
– Какую куколку?
– Да леди Терезу Кобболд.
Стэнвуд удивился. Он давно дружил с леди Терезой.
– Быть не может! – воскликнул он.
– Может, дорогуша, может.
– А я и не знал! Майк ничего не говорил.
– Не все, дорогуша, болтают, как попугай какой-нибудь.
– Вам же он сказал.
– Нет, я письмо увидел. На конверте такие слова: «Кент, Биворский замок, леди Терезе Кобболд», а рядом – листочек, там написано: «Терри, мой ангел без крыльев!» Тут уж не хочешь, догадаешься.
– Черт! Нельзя читать чужие письма.
– Не выражайтесь, дорогуша. Надо вам дать брошюрку на этот счет. Значит, дальше он ее просит-молит. Хорошо написано! Я ему так и сказал.
Стэнвуд перекосился, словно от боли, но тут зазвенел телефон. Трубку схватил Огастес.
– Алле! – сказал он. – Э? Привет, мистер Кардинел. Мы как раз про вас говорили. Передам. Значит, – обратился он к хозяину, – не забудьте, что сегодня вы его угощаете в этом «Баррибо».
– Угощаю? – Стэнвуд вздрогнул. – Скажите, что меня нет. Я умер.
– И не просите, дорогуша. Слово – это вам не кот намяукал. Передам, передам. Ясно, четверть второго, в баре. Пока-пока. – Он положил трубку. – А вам, я скажу, надо бы поторопиться. С души воротит, дорогуша, прямо труп какой-то. Ну, поболтали, и ладно, некогда мне лясы точить. Работа не ждет, дорогуша. Ой, звонок! Кого ж это принесло?
– Если ко мне, не пускайте, – напутствовал его Стэнвуд. Оставшись один, он предался размышлением, и они были приятны, хотя им мешал невидимый враг, ввинчивающий в череп раскаленные болты. Сообщение о Терри сняло бремя с души, а поскольку к бремени он не привык, ему стало немного легче.
Если Майк любит Терри, думал он, ему безразлична Эйлин.
А может, небезразлична?
Нет-нет!
Или «да»?
Все-таки – «да», решил Стэнвуд. На этой вечеринке Майк просто был любезен. Не грубить же будущей невесте хозяина! Странно, что он ничего не сказал. Хотя если все обстоит так, как говорит Огастес…
Что ж это она?