– Только не шуми, он и так напуган. На него с двух сторон напали с дикими воплями какие-то психи, а у него оказалась тонкая натура, – она ехидно посмотрела на него.
Макс открыл было рот, чтобы возмущëнно возразить, но тут увидел затаившегося в траве страуса. Тот сидел абсолютно неподвижно, уткнув клюв в пушистые лазурные перья на груди. Макс запоздало сообразил, почему страус такого цвета – его сине-голубое оперенье безупречно сливалось с травой. Огромные глаза птицы были затянуты мутной пленкой, а розовая метëлка на голове торчала вертикально вверх и раскачивалась на ветру. Всем своим видом страус говорил, что его здесь нет, а этот розовый куст вовсе не он.
Вблизи, конечно, было понятно, что это перья, но издалека Макс ни за что бы не угадал, который из цветов не настоящий. Или наоборот, который настоящий?.. Что, если наш страус здесь не один такой? Он вообразил десяток огромных птиц, тихо сидящих вокруг них, и поëжился. Но зато мы теперь знаем, как их курощают – надо просто бежать навстречу и дико орать.
– Эти гадские стрекалки жгутся почище медуз, – сказала Сашка, кивнув на розовые пучки, и показала покрасневшее запястье, на котором багровел не то ожог, не то укус странной формы. – Поэтому страус и притворяется ими, – она подула на болячку и поморщилась. – Ужасно больно было, как будто утюгом прижгло! Я даже разревелась.
Она с вызовом посмотрела на Макса, словно ждала, что тот станет над ней смеяться. Но он, конечно, и не собирался. Утюг – это и правда больно.
Сашка присела рядом с фальшивой клумбой, и заговорила тихим голосом:
– Не бойся, мы больше не будем на тебя кричать, – ласково прошептала она оцепеневшему страусу. – Ну прости, птичка, мы просто напугались, ты же вон какая здоровенная.
– Когда люди пугаются, они обычно ведут себя по-другому, – пробормотал он, осторожно приближаясь и садясь рядом. – И они уж точно не кидаются на огромных психованных птиц с рюкзаками наперевес.
– Вот поэтому тебя и зовут душнилой. – Сашка закатила глаза. Она потрясающе умела закатывать глаза.
– Никто меня так не зовет! Только ты!
– Значит всë-таки зовут, душнила, – она довольно улыбнулась и показала ему язык. Язык был фиолетовым.
– Ты чего ела, чудовище? У тебя язык как у чау-чау.
– Ягоды нашла, пока ты валялся без дела. Вон там, – она ткнула пальцем в кусты на берегу. – Вкусные, на чернику похожи.
– Что?! – он аж задохнулся. – Ты с ума сошла – есть незнакомые ягоды?! Сашка, они же запросто могут быть ядовитыми! – Макс запаниковал, лихорадочно вспоминая правила первой помощи при отравлении.
– Чë сразу ядовитые, с чего ты взял?
– Саш, ты видишь голубую траву? А синего страуса-клумбу? Вот примерно с этого и взял! Иди еще грибы найди какие-нибудь, и тоже сразу съешь!
– Ну разорался. Ладно уж, если они ядовитые, то можешь меня не спасать, разрешаю. –