– И не надо: у тебя, можно сказать, на лбу все написано. Так. Я тебя выслушал, а теперь послушай меня. Эти три карточки – не даяние на священную жертву или на что там еще. Я за ответы на вопросы тебе плачу, и вот этот из них последний. Расскажи-ка, и сию же минуту, что есть такое «просветление», когда оно на тебя снизошло, а главное, почему. Карточки – вот, видишь? – добавил Кровь, вновь развернув сверкающие прямоугольнички веером. – Объясни, патера, что да как, и они твои.
Шелк, поразмыслив, выдернул карточки из пухлых пальцев.
– Что ж, как пожелаешь. Просветление есть постижение всего в той же мере, в какой оно ведомо ниспославшему просветление божеству. Истинное постижение самого себя и всех прочих. В этот миг все, что ты прежде считал постигнутым, предстает перед тобой в новом, истинном свете, и тебе становится ясно: до сих пор ты не понимал ничего вообще.
Зеваки забормотали, зашушукались между собой, тыча пальцами в сторону Шелка. Кто-то махнул рукой, подзывая проходящего мимо носильщика с тачкой.
– Только на миг, – уточнил Кровь.
– Да, только на миг. Но память-то сохраняется при тебе. Постигнутое не забывается.
Внезапно вспомнив о карточках, по-прежнему зажатых в руке, Шелк спохватился и – как бы кто из придвинувшейся вплотную толпы оборванцев не выхватил! – сунул деньги в карман.
– Ну а когда же оно снизошло на тебя? Неделю назад или год?
Шелк покачал головой, поднял взгляд к солнцу и обнаружил, что тонкая черная линия тени достигла его края.
– Сегодня. Часа еще не прошло. Мяч… я в мяч играл с ребятишками…
Рассказ об игре в мяч Кровь пресек нетерпеливым взмахом руки.
– Словом, тут оно и снизошло. Все вокруг будто бы замерло… сам не знаю, на миг, на день, на год или еще на какое-то время, и всерьез сомневаюсь, что окажусь прав, какой бы срок ни назвал. Может статься, он оттого и прозывается Иносущим, что пребывает вне времени. Вне времени вообще.
– Угу, – промычал Кровь, одарив Шелка скупой улыбкой. – Я-то уверен: брехня все это. Сказки… но, должен признать, в твоем пересказе изрядно, изрядно занятные. Подобного мне слышать прежде не доводилось.
– Я изложил не совсем то, чему учат в схоле, – признался Шелк, – однако чувствую сердцем: все это чистая правда. То есть… – Тут он слегка запнулся. – То есть именно то, что он мне показал… одна из бесчисленных всеохватных картин мироустройства. Понимаешь, он во всех смыслах пребывает вне нашего круговорота и в то же время – здесь, среди нас, внутри. Тогда как прочие боги, по-моему, существуют только внутри, сколь ни велики они с нашей, внутренней точки зрения.
Кровь, пожав плечами, окинул взглядом толпу оборванных, нищих зевак.
– Ну, как бы там ни было, они тебе, вижу, верят. Однако, пока мы тоже здесь, внутри, для нас-то разницы нет ни вот столечко… не так ли, патера?
– Отчего же: возможно, разница и есть либо появится в будущем… сказать откровенно, не знаю. Об этом я пока даже не задумывался.
С этими