Часто по вечерам, когда на следующий день Элвису было рано вставать, на Гетештрассе меня подвозил либо Ламар Файки, друг Элвиса из Америки, либо Вернон Пресли.
Одним вечером отвезти меня не могли ни Вернон, ни Ламар, и это дело поручили «другу» Элвиса, которого мы будем называть Куртом (ненастоящее имя).
Курт вез меня из дома Элвиса в Висбаден. Я тогда очень устала, и меня клонило в сон. Вдруг я почувствовала, что дорога стала ухабистой. Я открыла глаза.
– В чем дело? – спросила я.
– Скоро узнаешь, – сказал он, отворачиваясь.
Мы съехали с шоссе на проселочную дорогу. Я видела лишь огоньки из окон одного дома сильно вдалеке, остальное скрывала кромешная тьма. Во мне нарастала паника.
– Что происходит? – снова спросила я. Курт остановил машину и выключил ключ зажигания.
Я снова повторила свой вопрос, но Курт не отвечал. Он вдруг развернулся, схватил меня и попытался поцеловать. Я стала сопротивляться, отталкивать его. Он бросил меня на сиденье.
Я запаниковала, стала умолять его:
– Не надо! Не трогай меня!
Я стала отбиваться. Ногой открыла одну дверь, рукой потянулась вперед и открыла дверь водителя, при этом стуча по автомобильному гудку, включая свет и царапая лицо моего обидчика. Разозлившись и испугавшись, что его все-таки поймают с поличным, он наконец оставил меня в покое.
Всю оставшуюся дорогу домой он молчал. Я сидела в машине и плакала, я была в шоке и молилась богу, чтобы добраться до дома в безопасности.
После этого прошло три дня, прежде чем Элвис снова дал о себе знать. Родители понимали, что со мной что-то не так, но я не могла рассказать им, что Курт на меня напал, потому что иначе мне больше не разрешили бы с ним ездить. А как тогда мне приезжать к Элвису и обратно, если Ламар с Верноном заняты? В моей голове роились мысли. Я боялась рассказывать об этом и Элвису, ведь Курт вроде как его друг. Я начала думать, что, возможно, Элвис знал о поступке Курта. Может, я была для Элвиса просто игрушкой, которую можно было одолжить Курту или кому угодно еще, кто хотел со мной поиграть. Эти мысли были для меня настоящей пыткой.
Наконец позвонил Курт и сказал, что Элвис хочет меня видеть. У меня не было выбора – я пошла с ним.
Во время поездки в Бан-Наухайм Курт никак не обмолвился о том, что произошло в прошлый раз, и я тоже молчала. Я не сказала ни слова. Я была настороже наедине с ним. Я не знала, каждый раз, как он снимал руку с руля, потянет ли он ее ко мне, и о чем он вообще думал. Я должна была рассказать об этом Элвису.
Тем вечером, когда мы с Элвисом оказались наедине в его комнате, он спросил, все ли у меня в порядке.
Мой голос