Тут Васюта вдруг осознал, что это и впрямь может быть не так уж и просто сделать. И Светуля, и он были одеты в черные штаны и куртки, пусть и немного разного покроя, что в уменьшенном виде вряд ли вообще можно было заметить. Волосы у Светули не намного длиннее, чем у него. Светлее, правда, но это тоже вряд ли бросалось в глаза в миниатюре. Автоматы у них и вовсе одинаковые. Ну а всякие там половые признаки тем более не различить, с учетом еще и одежды…
И тут в голову сочинителя пришла безумная мысль. Он отложил в сторону «Никель» и принялся стремительно раздеваться. Снял куртку, рубаху, развязал и скинул ботинки, стянул штаны. Трусы все же оставил. Решил: пусть останется последний козырь – совсем уж на край. После этого встал и, широко раскинув поднятые руки, выпятил грудь: смотрите, дескать, что у меня есть! Точнее, как раз чего нет.
Это возымело действие.
– Чего это она?.. – забасило сверху. – Что еще за стриптиз?.. Вот сучка бесстыжая! Сережа, отвернись!
– Не нравится – сама отворачивайся. А я за лупой побежал!
Затем над сочинителем вновь нависла жуткая розовая гора, с которой заморгал на него гигантский блестящий глаз – второй терялся за перевалом переносицы. Потом охнуло так, словно в горах сошла гигантская лавина:
– Ох-х ты!.. Вот это да… Сереж, можешь не бегать.
– А что такое?..
– Это не Светуля. Это вообще не баба.
– А кто же тогда?
– Ну не знаю, кто еще бывает, кроме баб.
– А ну, дай глянуть, лупа уже у меня!
Теперь Васюта увидел над собой не просто гигантский, а сверхгигантский, увеличенный линзой глаз. Сочинитель похлопал себя по груди и развел руками: пардон, мол, не того поля ягодка.
Глаз вместе с лупой убрался, вновь забухали голоса:
– Это мужик какой-то…
– О чем я тебе и толкую.
– А где тогда Светуля? Может, он знает?
– Вот давай и спросим. Все равно теперь придется выпускать.
– А он нас не покрошит из автомата со злости?
– У нас они тоже имеются. И нас с тобой все-таки двое. И потом… Эй! Ты меня слышишь?
Последнее адресовалось определенно ему, и Васюта активно закивал.
– Ага, слышит… Тогда давай одевайся, а «Никель» свой не трогай, понял?
Васюта снова стал кивать, одновременно натягивая штаны. Такой поворот дел ему определенно понравился. Когда он полностью оделся и обулся, услышал снова:
– Теперь сядь и сгруппируйся, я переверну «микроскоп».
«Какой еще микроскоп они собрались переворачивать? – не понял сочинитель, но, как и было велено, сел на пол и сжался в комок.
Над ним нависла огромная ладонь, заслонив собой свет. «Банку», покачивая, приподняло, а потом Васюта полетел вверх тормашками, вмиг догадавшись при этом, о каком переворачиваемом «микроскопе» шла речь. А еще через пару мгновений он понял, что сидит на столе в небольшой комнате с драными выцветшими обоями,