– Ваше величество, – сказал снова Антуан Нонсенс, – не соблаговолите ли вы услышать лично выступления всех этих достославных мастеров?
– Нет, нет, казнить, казнить! – крикнула королева Амальгама, покраснев от досады.
– Ну конечно, казнить! Ну, сколько можно тянуть? – закричали гости.
– Для того, чтобы восторжествовала истина, ха-ха! – расхохотался Главный критик Кляузиус.
– Ну, Гамочка, давай послушаем, – сказал король Апогей Первый, – мне это весьма любопытно.
Гости выжидательно замолчали.
– Нет! – заупрямилась королева Амальгама. – Вот казним, тогда послушаем.
– Ну зачем нам портить себе настроение и пищеварение до кучи перед чтением стихов? – поморщился король Апогей первый. – Тем более, так сказать, последнее желание приговоренного… А?
Гости осторожно захлопали.
– Э-э-э… Пусть, Ваше величество, это будут показательные выступления, – подсказал Главный распорядитель Террариум.
Королева Амальгама подумала, надув губки, и согласилась.
Гости закричали «Виват!»
Главный Распорядитель Террариум стукнул в пол палкой с набалдашником, выкрашенной под бронзу, Главный музыкант де Триоль взмахнул оркестрантам дирижерской палочкой, раздались чарующие звуки любимого произ…
– Стоп, стоп! – замахал руками король Апогей Первый и даже привстал с трона. – Опять этот мужицкий вальс? Фи! Отстали от моды, стыд и срам! Сыграйте что-нибудь поновее – хоть что-нибудь аллейное, что ли…
Главный музыкант де Триоль перелистал все свои партитуры, потом отложил их в сторону, долго внушая, напевая и насвистывая что-то своим подчиненным. Оркестр с трудом преодолел первые такты «Миллиона алых роз» и сконфуженно замолчал. Де Триоль, меняя на лице все цвета радуги, упорхнул разыскивать партитуру.
– Ну-с, начинайте же! – нетерпеливо сказал король Апогей Первый и пробормотал под нос: – О боже, какая провинция…
На середину зала вышел поэт Дрозофилл. Он упал на одно колено, откинул назад прядь волос со лба и пропел:
Посмотришь вправо,
Найдешь оконце,
Посмотришь влево —
Ах, я неправый,
О, королева, —
Вы вместо солнца!
И не успели присутствующие зааплодировать, как случилось нечто невероятное.
Наступила полнейшая темнота; раздался звон разбитого стекла, чей-то визг, напоминающий восходящую гамму, и гости в панике заметались по залу.
– Что? Где? Что случилось? Караул! – кричали они, толкались, сбивали друг друга с ног и ничего при этом не понимали.
Не растерялся один начальник стражи Принципон. Он стукнул саблей по паркету, попав кому-то в темноте по ноге, почесал свой невидимый нос и гаркнул на весь зал:
– Всем оставаться на своих местах!
И в мгновение ока все кругом осветилось,