Принципон ударил саблей по блюдечку и разбил его.
– Поэтом можешь ты не быть, – сказал он, – но в Замок я тебя доставлю, – и скомандовал: – Стража, взять его!
– Подождите, подождите! – крикнула Бегония. – Он пойдет, не слушайте его, дурака! Вот только наденет чистую рубашку… Антуан, ты слышишь!
Принципон с лязгом вернул саблю в ножны.
Антуан Нонсенс молчал, глядя на прыгавшего у разбитого блюдечка воробья.
– Идь-ди! Идь-ди! – чирикнул вдруг воробей.
Что он сказал? Неужели ему послышалось?
– Идь-ди! – еще раз крикнул воробей и шевельнул перебитым крылом.
– Ах ты, птица, птица, – пробормотал Антуан Нонсенс, надел новую рубашку, поцеловал жену, шагнул к выходу.
– Куда ж ты? – спросил он у Бегонии, которая, пропустив стражников, вышла следом.
Бегония вздохнула.
– К соседке, за блюдечком… Птице-то пить захочется… Ладно, ладно, – заворчала она, утирая слезы краем передника, – иди, чего уж там…
2
Стража привела Антуана Нонсенса в Королевский Замок, где в большом зале с колоннами и хрустальными люстрами был собран весь поэтический цвет Тяпляпляндии. Присутствовали здесь все министры кабинета, Государственный Аппарат, королевская свита… Вообще, болельщиков было много. Одним словом, полный аншлаг.
Поэты были все как на подбор: бледные, с горящими глазами, взъерошенными волосами, с исписанными листками в руках… Страсти накалялись; болельщики заключали пари, а дамы улыбались своим любимцам, бросали им ощипанные от хризантем лепестки и часто обмахивались веерами. Жюри во главе с Главным Критиком Кляузиусом с трудом удалось успокоить присутствующих.
И вот Главный распорядитель Королевского Замка Террариум стукнул в пол палкой с набалдашником, выкрашенной под бронзу, запели фанфары, за окном грянула мортира, де Триоль взмахнул музыкантам палочкой – и под звуки своего любимого произведения – народных частушек в темпе менуэта – в зал вошла королева Амальгама. Она была просто очаровательна в эту минуту: прямые золотистые волосики спадали на лобик, увенчанный короной; носик торжественно тянул за собой остальные части личика, а пухлая ручка нежно держала тридцатидвухкилограммовый шар из чистого золота – символ королевской власти в Тяпляпляндии.
Она села на трон и милостиво улыбнулась присутствующим, открывая праздник. Пары закружились в танце, стараясь на счет «раз» не наступить партнеру на ногу, на счет «два» – удержать равновесие, а на счет «три» – не дать наступить на ногу себе. Королева Амальгама повернула голову влево и закрыла глаза. Этим тотчас воспользовался Главный Художник Размазини и стал создавать триптих «Королева Амальгама слушает заключительные строки произведения, занявшего первое место на поэтическом конкурсе имени королевы Амальгамы».
Наконец, королева Амальгама открыла