– А что было бы, если бы на какой-то промежуточной базе не согласились тебя взять дополнительно? Ну, например, не нашлось место для ночлега? – задала Саша резонный вопрос.
– В этом случае пришлось бы мне заплатить раза в 2–3 больше обычного. Вообще в таких случаях, как принято сейчас говорить, цены были договорные. Но у меня этот вопрос на всех этапах решался без проблем.
Турпоход в Грузии имел особенность: на промежуточных остановках мы ночевали тоже на благоустроенных базах, где были столовые с горячей пищей и маленькие залы для культурного отдыха. Туристы были обязаны на каждой такой базе давать небольшой концерт, после которого были танцы. Но спали мы все вместе в больших палатках, в которых были деревянные настилы и спальные мешки для каждого туриста.
Все шло хорошо, пока моя благоверная не приревновала меня к одной туристке. А произошло это так. Я обратил внимание, что у одной туристки плохо прилажен рюкзак – слишком низко свисал со спины, – и поэтому решил отрегулировать длину его ремней. За проявленное мной внимание туристка искренно поблагодарила меня, и я думал, что на этом все закончится. Но не тут-то было. Моя супруга усмотрела в этом моем действии особое расположение к этой туристке, что вызвало у нее гнев ревности. Говоря об этом, мне так и хотелось, перефразировав слова гениального Пушкина, воскликнуть: «Не приведи Бог видеть гнев русской женщины, бессмысленный и беспощадный!»
– И чем же заключался этот ее гнев? – спросила Саша.
– Всю дорогу она обвиняла меня в подлой измене и грозилась наказать за это. Я все это выслушивал молча, и она в конце концов, очевидно, устав, замолчала. Но на этом ее ревность не закончилась и имела продолжение, причем более серьезное. На первой промежуточной базе, после ужина, концерта и танцев, мы направились спать в палатки. И надо же было так случиться, что я оказался рядом с той самой туристкой, к которой она приревновала меня. Обнаружив это, она вылезла из спального мешка и выбежала из палатки. Я понял, что надо идти ее успокаивать, но как это можно будет сделать, я не знал. Увидев ее, стоящей недалеко от палатки, подошел к ней. И тут началось. Не буду тебе повторять все ее высказывания в мой адрес, скажу только, что намечался грандиозный скандал на весь лагерь. Она распалялась и кричала все громче и громче. Тогда я решился на отчаянный, хотя в некоторой степени и позорный для меня, шаг – влепил ей пару довольно увесистых оплеух по обеим ее щекам. От неожиданности такого действия она остолбенела и замолчала. Я тут же схватил ее в охапку и крепко прижал к себе. Так мы и стояли минут 10. Когда я понял, что она упокоилась, то взял ее за руку и повел в палатку. Она шла молча, не сопротивляясь. Поменявшись местами, мы легли спать.
По предгорью мы шли, как это и было предусмотрено в путевке, пешком. Но когда пришли к подножью высокой горы, которую тоже надо было преодолеть пешком, потратив три дня, то предприимчивые грузины сделали нам очень заманчивое предложение: перевал проскочить