– Что, сразу любовь прошла? – спросила Саша, улыбаясь.
– Нет, Саша, она никуда не делась, а продолжала плакать, стонать, кричать. А легче стало потому, что, наконец-то, наступила определенность моего положения.
Получив повестку на первое заседание суда, я даже нарядился, словно, шел на какое-то торжество. В суд пришел заранее и стал ждать начало заседания возле здания суда. Вскоре появилась моя супруга в сопровождении своей матери. Последняя, очевидно, пришла за тем, чтобы дочь, не дай Бог, не вздумала помириться со мной.
В зале заседаний суда мы сидели в разных местах. Когда началось рассмотрение нашего вопроса, то нас пригласили на передние скамейки, расположенные раздельно. Мне были заданы два вопроса: действительно ли я настаиваю на разводе, и причины его. Я подтвердил желание развестись и назвал банальную причину развода – не сошлись характерами. Ее спросили, не возражает ли она? Она ответила, что нет. Поскольку у нас не было детей, то на этом рассмотрение нашего дела и закончилось.
На второе заседание суда я опять пришел заблаговременно. Вскоре появилась она, но уже без матери. Подошла ко мне с веселой улыбкой на лице и стала разговаривать. У меня даже мелькнула мысль в голове: «А не собирается ли она мириться со мной?» Но поскольку это было исключено, я тут же забыл эту мысль. В зал мы зашли вместе и вместе сели. Через некоторое время она сказала:
– Погрей мне руки, а то они у меня замерзли.
Я удивился такой просьбе, но ее выполнил. Она с радостью держалась за мои руки. У меня опять зародилась мысль, что у нее есть желание помириться со мной. В душе даже позлорадствовал: «Опомнилась, моя голубушка!» Сидящие в зале другие разводящиеся пары с интересом посматривали на нас и, очевидно, думали, что мы решили помириться. Судья тоже с интересом наблюдала за нами. Когда началось рассмотрение нашего дела, то судья снова задала мне те же вопросы, что и на первом заседании, и я снова дал на них те же самые ответы. Моей жене ничего не оставалось, как согласиться со мной. Судья даже повоспитывала ее, заявив, что в распаде нашей семьи виновата только она.
– И как же она реагировала на это? – спросила Саша.
– Молча, – сказал я, улыбаясь.
Домой мы шли вместе, но молчали всю дорогу. Дойдя до перекрестка, где нам надо было расставаться, она зло сказала:
– Дожили! – И не прощаясь удалилась.
Я постоял с минуту, глядя ей вслед, и тоже побрел домой. Так прозаически закончилась наша короткая семейная жизнь. Я точно не подсчитывал, но, думаю, что мы жили вместе меньше половины брачного срока.
После этого непростого разговора на брачную тему мы оба замолчали, осмысливая эту грустную