Благодаря Освободительному походу СССР отодвинул границу на 250 –300 километров, а Гитлер не использовал Западную Украину и Западную Белоруссию при нападении на нашу страну. Начни немцы в 1941-м оттуда, могли дойти до Урала…
Не успела завершиться западная кампания, как правительство СССР занялось Прибалтикой. Чтобы не допустить превращения её в плацдарм для Германии, были подписаны двухсторонние пакты взаимопомощи: 28 сентября – с Эстонией, 5 октября – Латвией, 10-го – Литвой. На их основании создавались наши военно-морские базы и аэродромы в этих странах.
Как известно, дипломатические усилия Кремля сопровождались грубым нажимом. Он осуждается теперь, но вполне соответствовал духу того времени. Можно подумать, какая-либо иная страна действовала тогда иначе.
В том же октябре, как заметил отец по газетным публикациям, участились правительственные контакты с Финляндией.
Интерес к северному соседу был понятен. С первой встречи, признавал участник переговоров Вяйнё Таннер, «стало ясно, что советское правительство предчувствует скорое начало войны и ищет возможность обезопасить свой Северный фронт»39.
С началом Второй мировой Ленинград, самый крупный центр оборонной промышленности СССР, оказался фактически под прицелом финской дальнобойной артиллерии. А бомбардировщику с финляндской синей свастикой хватило бы четырёх минут, чтобы долететь до центра города.
Изначально Москва предпочитала мирный вариант развития событий. Она предлагала обменять, а по сути вернуть России Карельский перешеек, принадлежавший Руси с IX века и необдуманно прирезанный Александром I в 1811 году к Великому княжеству Финляндскому. Взамен Финляндия могла получить в два раза большую территорию, расположенную севернее, в Карелии.
«Мы ничего не можем поделать с географией, так же, как и вы… – убеждал Сталин финскую делегацию. – Поскольку Ленинград передвинуть нельзя, придётся отодвинуть от него подальше границу».
Председатель комитета обороны Финляндии маршал Маннергейм призывал руководство страны согласиться «и получить за это хорошую компенсацию»40. Однако парламент и правительство заняли непримиримую позицию.
Отец, естественно, не мог знать нюансов, однако суть дела уяснил, читая доклад председателя Совнаркома на сессии Верховного Совета СССР 31 октября. Предельно откровенное выступление Молотова было последней попыткой повлиять на финляндское руководство, но и она не достигла цели.
С середины ноября изменился тон публикаций в советской печати, замелькало слово «белофинны». Тогда это понятие содержало жёсткую, как подошва,