– Мне не нужны деньги, – ответил Аврелий. – Мне нужна вера.
– Вера – это то, что ты должен найти сам, – сказал Франциск. – Я могу лишь пожелать тебе удачи.
Франциск обнял Аврелия.
– Прощай, друг мой, – сказал он.
– Прощай, Франциск, – ответил Аврелий.
Франциск повернулся и ушел. Аврелий остался один.
Он посмотрел на город. Он был его домом, его тюрьмой, его полем битвы. Теперь он должен был покинуть его навсегда.
Он повернулся спиной к городу и пошел прочь. Он шел, не зная куда, не зная зачем. Он просто шел.
Он думал о Элизе. Он думал о Петре. Он думал о Франциске. Он думал о Доминике.
Он понимал, что его выбор имел последствия. Он заплатил высокую цену за свою правду. Но он не жалел ни о чем. Он поступил по совести.
Он продолжал идти. Солнце садилось, и надвигалась ночь. Он чувствовал себя усталым и измученным.
Вдалеке он увидел маленькую деревню. Он решил направиться туда. Может быть, там он найдет приют. Может быть, там он найдет новый смысл в жизни.
Аврелий сделал глубокий вдох. Его путь был еще не окончен.
Аврелий знал, что Марк не оставит его в покое. Но он был готов к этому. Он будет защищать свою правду до конца.
Потому что, как бы это парадоксально ни звучало, он нашел Бога в отрицании Бога.
В его сердце теплилась искра надежды. Надежды на то, что однажды он сможет вернуться. Надежды на то, что однажды справедливость восторжествует. Но пока ему предстояло жить с последствиями своего выбора. И это была его плата.
Аврелий шел по пыльной дороге, словно странник, потерявшийся во времени и пространстве. Город, оставивший его с клеймом еретика, постепенно исчезал за горизонтом, унося с собой остатки его прошлой жизни. Он не знал, куда идет, и это незнание одновременно пугало и освобождало. Он больше не был инквизитором, связанным догмами и предрассудками. Он был просто Аврелием, человеком, лишенным всего, но обретшим нечто гораздо более ценное – свободу мысли и совести.
Деревня, которую он заметил вдалеке, оказалась маленькой и убогой. Несколько покосившихся хижин, окруженных бескрайними полями, казалось, утопали в тишине и забвении. Аврелий не ждал здесь теплого приема, но иного выбора у него не было. Ночь надвигалась, и ему нужен был кров над головой.
Он вошел в деревню. Крестьяне, заметив чужака, настороженно смотрели на него из-под нахмуренных бровей. Их взгляды были полны подозрения и страха. Аврелий понимал их опасения. Он был одет в потрепанную, но все еще узнаваемую одежду инквизитора, что в этих краях ассоциировалось с жестокостью и несправедливостью.
Аврелий подошел к первому попавшемуся дому и постучал в дверь. Через некоторое время дверь приоткрылась, и на пороге появилась пожилая женщина, с испещренным морщинами лицом и добрыми глазами.
– Что вам нужно, путник? – спросила она тихим голосом.
– Я ищу ночлег, – ответил Аврелий. – Я готов заплатить за него.
Женщина внимательно осмотрела Аврелия.
– У нас бедная деревня, путник, –