Он сделал паузу, его взгляд стал серьёзным.
– Те дети, о которых ты заботишься? Они не хотят быть рабами машин, как и ты. Они хотят жить свободной жизнью, не завися от железа и проводов. И я готов им помочь.
Рэд, несмотря на свою беспомощность, выпрямилась. В её голосе прозвучали стальные нотки.
– Я – каратель корпорации, – заявила она, – Я создана, чтобы уничтожать зло, мешающее прогрессу. Ты и тебе подобные – это зло.
Вульф лишь пожал плечами и начал собирать вещи. Он не торопился, словно играл с Рэд в кошки-мышки.
– Ты – лишь пешка, R-17, – не поворачиваясь, сказал он. – Ты думаешь, что борешься за светлое будущее, но на самом деле все твои убийства нужны лишь для того, чтобы укрепить власть корпорации над городом. Они хотят превратить всех в бездумных марионеток с кибер-чипами и имплантами.
Он закрыл сумку и повернулся к Рэд.
– А я стал твоей целью лишь потому, что помогал детям-инвалидам, – с горечью в голосе добавил он, – инвалидам, которых ваша корпорация сама и сделала, чтобы внедрить в них свои чипы и импланты, сделав зависимыми от технологий.
Внутри Рэд бушевала буря. Все навязанные ей убеждения столкнулись с теми мыслями, к которым она сама едва начала подбираться. Она вспомнила лица всех убитых ею людей, лица старика с флейтой, лиц рабочих, фермеров. Она вспомнила, что они были беззащитны.
Вульф, не прощаясь, подошёл к стене и активировал устройство.
– Через десять минут это здание взлетит на воздух, – равнодушно сообщил он. – Надеюсь, ты найдёшь в себе силы проанализировать всё, что я тебе рассказал.
Он подошёл к столу, повернулся к ней спиной и включил голографический проектор. На голограмме ожила сцена: несколько детей, одетых в простые, но яркие одежды, радостно играли на спортивной площадке. Вместо сверкающих кибернетических протезов у них были деревянные руки и ноги, выточенные с любовью и заботой, отделанные кожей и тканью. Да, они были неумелыми, их движения – скованными, и силы у них было меньше, чем у любого киборга. Но лица их сияли от счастья. На экране демонстрировались кадры, где добродушные врачи и техники занимались с этими детьми, обучали их, помогали им адаптироваться к своей новой жизни. Они учились ходить, бегать, играть, и в каждом движении чувствовалась их воля к жизни, их стремление к свободе.
Вульф, не отводя от Рэд взгляда, повернул проектор, чтобы она могла видеть всё в мельчайших деталях. Он хотел, чтобы она поняла.
Рэд, заворожённая, наблюдала за происходящим.
У Рэд пульсировала голова, словно в ней кипел расплавленный металл. Она смотрела то на голографическое видео с детьми, то на Вульфа, который с невозмутимым видом наблюдал за её реакцией. Она по-прежнему не могла пошевелиться, но буря в её сознании становилась всё сильнее.
Человечность,