Смерть Бардана вновь открыла двери надеждам Готаза. Многие склонялись в его пользу; другие, не забывшие его прежних жестокостей, поддерживали Мехердата, сына Вонона, внука Фраата, находившегося в то время в заложниках у римлян. Готарз, находившийся на месте, одержал верх. Но вместо того, чтобы смягчить прежние мрачные впечатления о себе кротостью и добротой, он, казалось, стремился их укрепить и усилить. В результате партия, поддерживавшая Мехердата, нашла способ отправить в Рим просьбу о провозглашении его царем.
Тацит [3] относит к 800 году аудиенцию, которую получили у сената послы недовольных парфян. Они оправдывали свой шаг, заявляя, что не забыли договоров между Римской империей и парфянскими царями и не намереваются восставать против дома Аршакидов, но пришли просить князя их царской крови, чтобы противопоставить его тирании Готаза, ставшего невыносимым как для знати, так и для народа. Они описывали его жестокость в самых мрачных красках: он не щадил ни братьев, ни родственников, ни чужеземцев; губил беременных жен вместе с мужьями, нежных детей – вместе с отцами, тогда как сам, предаваясь изнеженной праздности и терпя неудачи во внешних войнах, пытался варварством прикрыть позор своей трусости.
«Наш народ, – добавили они, – связан с вашей империей древней дружбой, и вам подобает помогать союзникам, чьи силы могли бы соперничать с вашими, но которые из уважения уступают вам первенство. Мы отдаем вам сыновей наших царей в заложники, чтобы, если нам доведется страдать от дурного правления, мы могли обратиться к императору и римскому сенату, от которых получали царей, взращенных их руками, привыкших к их нравам и потому более достойных царствовать».
Клавдий ответил, превознося римское величие и с гордостью принимая почести от парфян. Он сравнивал себя с Августом, который дал им царя, но не упомянул Тиберия, чье ненавистное имя омрачало славу, которой они оба обладали. Поскольку Мехердат присутствовал, Клавдий обратился к нему с наставлениями о том, как ему следует править:
«Не думай, что ты будешь властвовать над рабами. Пусть парфяне найдут в тебе защитника, а сам смотри на них как на граждан. Кротость и справедливость принесут тебе тем большую честь, что эти добродетели неведомы варварам».
Затем он повернулся к послам, восхваляя царевича, его воспитание в Риме и его кроткий и мудрый нрав. Однако добавил, что им следует терпеть своих царей, даже если они не вполне довольны, ибо частые перемены вредны государствам.
«Не удивляйтесь, – сказал он, – что даю вам столь бескорыстный совет. Рим, пресыщенный славой и завоеваниями, достиг того, что радуется миру даже среди чужих народов».
Г. Кассию, наместнику Сирии, было приказано сопроводить