Мать с дочкой дожидались Эцио.
– Ну что, нашлась мама? – спросил он, улыбаясь малышке.
– София хочет вас поблагодарить, – сказала молодая женщина.
– Спасибо, синьор, – дрожащим голоском произнесла девочка, глядя на Эцио с восторгом и страхом.
– Это тебе урок на будущее, – с мягкой назидательностью сказал ассасин. – Больше от мамы не убегай, capisco?[11]
– Как бы мы жили без вас, синьор? – вздохнула мать Софии. – Без вас и вашей семьи.
– Мы делаем то, что можем, – рассеянно ответил Эцио.
К цитадели он подходил с тревожным чувством. Он знал, что сумеет отстоять свою позицию, и тем не менее скорое свидание с Никколо его совсем не радовало.
До встречи оставалось еще достаточно времени. Эцио не хотелось думать ни о предстоящем разговоре, ни о том, куда это может всех их завести. Вспомнив о новых пушках, он решил подняться на парапет и взглянуть на них. Дядя ими очень гордился. Пушки были отлиты из бронзы. Возле колес каждой лежала аккуратная горка ядер. Длина стволов самых больших пушек достигала трех метров, а вес – девяти тонн. Но имелись и пушки полегче и попроще в управлении. На башнях, соединявших отрезки городской стены, тоже стояли пушки. У тех были чугунные лафеты. Помимо них, у защитников Монтериджони были сравнительно легкие фальконеты, перевозимые на деревянных тележках.
Эцио подошел к кучке артиллеристов, стоявших возле большой пушки.
– Красивые звери, – сказал он, дотрагиваясь до искусного орнамента, который окружал запальное отверстие.
– Ваша правда, синьор Эцио, – согласился с ним матерый старший сержант.
Ассасин помнил его по самому первому своему появлению в Монтериджони.
– Мы с дядей, когда ехали сюда, слышали, как вы упражняетесь с ними. Можно и мне разок выстрелить?
– Выстрелить-то можно, но днем мы стреляли из других пушек. Они поменьше. А эти – совсем новенькие. Мы пока даже не научились их заряжать. Да и главный оружейник… куда-то исчез. А он должен был нам все рассказать и показать.
– Что значит – исчез? – удивился Эцио. – Вы пытались его найти?
– А как же, синьор! Конечно пытались. Но он как сквозь землю провалился.
– Я его сам поищу. Пушки здесь поставлены не для красоты. Никто не знает, когда они нам понадобятся.
Эцио двинулся вдоль парапета. Не успел он сделать и полсотни шагов, как услышал громкий храп, который доносился из сарайчика, сооруженного на крыше ближайшей башни. Ассасин поднялся туда. Возле дверцы стоял ящик с инструментами. Эцио вошел внутрь.
Внутри было душно. Отчаянно воняло перегаром. Когда глаза привыкли к сумраку, Эцио увидел грузную фигуру оружейника. Тот спал на охапке соломы, прикрыв глаза рукавом грязноватой рубашки. Аудиторе потряс его за плечо. Оружейник лишь икнул и повернулся лицом к стене.
– Salve,