– Ага, – сказала Таира, – ботанический сад, вход по спецприглашениям. Но за садом ведь надо ухаживать? Или это делают безногие?
– У тебя в голове вместо мозга – шустрый зверек, – неодобрительно заметил явно компетентный в области анатомии рыцарь. – За садом смотрит Вековая Чернавка.
– Тоже из злыдней? – снова не удержалась девушка.
– Почему – тоже? Анделисы суть духи добра, последняя надежда страждущих и дарители сладостного успокоения безнадежным. Как был бы страшен последний отрезок жизни, если бы не упование на благость анделисов? Разве в твоем мире, дитя, конец жизни не озарен светлым чаянием?
– Химиотерапией он озарен, но ваша цивилизация до этого не дошла. Вернемся к Чернавке. Это что, жрица?
– Фу, как не стыдно, дитя! Вековая Чернавка вкушает лишь ту малую толику пищи, которая необходима для поддержания сил. Готовится к тому часу, когда ее оставят одну. Надолго ведь не напасешься…
Джасперяне переглянулись: если с приближением холодов эти варвары откочевывали в более теплые места и бросали на произвол судьбы несчастную женщину, то у нее был мотив для похищения ребенка хотя бы в качестве выкупа за свою жизнь.
– Укажи, где этот сад! – тоном, не допускающим возражений, повелела принцесса.
– Это нетрудно сделать, – пожал плечами рыцарь. – Иди так, чтобы солнце светило тебе в правое ухо, пересеки Большую Дорогу Света, пройди весь город и очутишься в поле ореховых пней. Тропинка, по которой ходит за провизией Вековая Чернавка, не широка, но протоптана основательно, не ошибешься.
– Разве ты откажешься сопровождать меня?
– К Анделисовой Пустыни? Но это нарушение моего обета…
– Ты забыла, безжалостная повелительница, что отец рыцаря Лроногирэхихауда заключен в княжескую темницу, и он вынужден был надеть Травяной Плащ как символ своего обета, потому что это единственная плата за прокорм узника. Если нарушить обет, то клеть заваливают сеном и заключенный умирает без еды, питья и анделиса.
– Делов-то! – вмешалась, как всегда, Таира. – Попроси наших мальчиков, и они твоего папу в два счета откуда хочешь вытащат. Не проблема.
– Рыцарь, – торжественно проговорила мона Сэниа. – Если ты поможешь мне найти сына…
– Ой, только не надо торговать добром за добро! – бесцеремонно оборвала ее девушка. – Помоги, и все.
Рыцарь впервые посмотрел на нее с уважением.
– Моя младшая сестра права, – сделав над собой усилие, проговорила мона Сэниа. – Я даю тебе королевское слово, что приложу все усилия к тому, чтобы твой отец уже к утру был свободен, – и ты соответственно тоже.
Глаза рыцаря под стрельчатыми густыми ресницами, ложащимися такой иссиня-черной тенью на серые щеки, что это невольно воскрешало в памяти что-то траурное, вроде кипарисовых ветвей на пепелище, – эти глаза как-то странно вспыхнули и погасли.
– Благодарю тебя, царственная гостья, но мой отец стар, и он не проживет и половины этого срока.
Мона