Мамуля, конечно, немало пролила слез по этому поводу. Пока восемнадцать не исполнилось, грозилась даже с полицией ее забрать. Мамочка, увидев пару раз Семена, очень боялась, что дочка связалась с маньяком. Пришлось ей объяснить, что она до сих пор девушка, и пока менять свое физиологическое состояние не собирается.
Забавно, но мама, вместо того чтобы успокоиться, заволновалась еще сильнее.
– Вы все в одной комнате живете? – встревоженно спросила она.
– Ну да, – не поняла цели вопроса Зая. – Там две комнаты. В одной Циркуль дрыхнет, в другой мы с Семой.
– И твой гений тебя даже ни разу не попытался… – подбирала слова мама.
– Не-а, – улыбнулась девушка. – Он выше этого.
– Педик, может? – не могла остановиться бедная Заина родительница. Она точно не видела иных людей. А увидев, никак не могла с их инакостью смириться. – Или наркоман? У них, говорят, тоже желание пропадает.
– Нет, мам, – закончила вечер вопросов и ответов Зая.
Сема не был педиком, не был маньяком, не был наркоманом. Он вообще никем не был, кроме одного-единственного измерения – он был поэт.
Возможно, когда-то его сексуальность проснется, стихи-то про любовь он пишет, и Зае придется ревновать его к какой-нибудь вертихвостке. Ну что ж, значит, судьба. Это даже вызовет еще большую ее гордость, ведь она готова все сделать ради него. Не только отдать ему свое тело, но и терпеть, если он предпочтет тело другой женщины.
Вот Циркуль, тот да, пару раз изъявил свои желания относительно Заи. Пришлось ему доходчиво объяснить, что он для нее никто. Точнее, она его любит, и даже очень. Но только как Семиного друга.
Так они и ехали: вместе и одновременно раздельно.
На предпоследней остановке недалеко от их дома двери опять со всхлипом распахнулись, но на этот раз не бесполезно: с улицы вошли трое новых пассажиров.
Польза, правда, выходила какая-то сомнительная – уж очень они походили на невысокого полета гопников.
Трамвай тронулся, а парни уже подходили к поэту и его группе поддержки.
– Кого я вижу! Мишан! – фальшиво обрадовался первый, маленький, с нервным злым лицом. Такие всегда играют роль провокаторов.
Семен не откликнулся. Во-первых, потому что его звали не Миша, а во-вторых, там, где он сейчас находился, этих троих не было.
– Своих не узнаешь, Мишан? – криво улыбнулся маленький и выразительно посмотрел на тупого детину. Похоже, роли были расписаны. Бригадир, третий малый с живыми бессовестными глазами, стоял чуть сзади «торпед».
– Да, Мишан, хреново себя ведешь, – согласился детина, недвусмысленно сжимая и разжимая правый кулак.
Сема медленно пробуждался, в его глазах зажегся интерес. Он с любопытством