С другой стороны, это было предсказуемо. Весь Яму в красных крестах, и этот район не сильно выбивался. В каждом здании жило огромное количество прихожан, поэтому пасторы ожидаемо были очень заняты. Очень-очень заняты. А даже если и не заняты, то верующих было так много, что разъезжать с целью привлечения новых было просто незачем. Хваён хорошо обосновалась в этой нише. Более того, ее по-особенному чистое, невинное лицо и хрупкое телосложение, от которого не исходило никакой физической опасности, отлично справлялись с усыплением внимания охраны.
Женщина из пятьсот восьмой, которая оформила Хваён гостевой пропуск, потеряла младшего брата из-за событий трехлетней давности. Говорят, до этого она была прилежной христианкой, но с тех пор перестала ходить в церковь и теперь все время сидит дома. Эта самая женщина посчитала вполне логичным, что в годовщину смерти брата она увидела, как Хваён, ужасно напоминающая ее маленькую племянницу, спорит с охранником у дома. И с готовностью протянула руку помощи; Хваён же возвращала долг своей искренней верой и утешением. С тех пор прошел уже год. В последнее время они больше беседовали друг с другом, нежели молились. Женщина делилась с ней разнообразными мелочами жизни. Например, интересовалась, приходятся ли девушке по вкусу новые духи, насколько сильно пахнут прибывшие из Англии чайные листья, что она ела на обед или какой фильм посмотрела в выходные. Хозяйка пятьсот восьмой квартиры даже познакомила ее с другими пожилыми людьми из жилого комплекса. Девушка нажала на звонок, и вскоре входная дверь отворилась.
– Заходи, пожалуйста.
С Библией в обнимку Хваён радостно поприветствовала женщину, как и всегда. Лицо напротив показалось темнее обычного. На столе в гостиной, словно ожидая ее прихода, стояла чашка свежезаваренного «эрл грея» с персиком. Хваён не особо разбиралась в чае, но этот был ее самым любимым. Когда она подумала о том, насколько красив солнечный свет, проникающий сквозь панорамное окно, женщина спокойным голосом сказала:
– Больше можешь не приходить.
Хваён чуть