Маре, с её непривычными словечками и манерами, южным «вызывающим» говорком, необычной внешностью – загорелая, как мулатка, – предстояло стать своей в классе. И это не было просто.
Первый облом случился в бассейне, где проходил урок физкультуры. Мара шла на зачёт уверенная в себе – ведь дома она из моря не вылезала. Но нырнув в неестественно синюю воду, ослепла и задохнулась, и чуть не пошла ко дну – хлорка! В её предыдущем опыте хлоркой засыпали только выгребные ямы дворовых туалетов. «Алярм!» «Алярм!» – застучало в Мариных висках.
А когда лёг снег, и уроки физры переместились на улицу, выяснилось, что Мара не умеет стоять на лыжах и коньках, она боялась упасть и пораниться о полозья или же об острия лыжных палок. В пятёрочном аттестате заведомо нарисовалась убогая «тройка» по этому никчемному предмету.
Симпатичный одноклассник, к которому она отнеслась без пиетета, в отместку тут же окрестил её «Чунга-Чангой», всем казалось это смешным. Через два года, когда на Мару стали обращать внимание мальчики и она заняла в иерархии класса подобающее место (не такая красивая, как мама, но всё же), Вадим ещё вспоминал это прозвище, но его уже никто не поддерживал: мальчики звали в кино, девочки завидовали привозимому с долгих каникул загару.
Самой большой утратой оказалось теперь отсутствие бабушкиной поддержки, которая не давала родителям «нервировать девочку». Бабушка любила Мару безо всяких условий. Огорчалась порой, да. Но любила – по самому факту рождения. Маме, чтобы её любовь не ослабевала, надо было кроить Мару по своему образу и подобию. Но Мара оказалась из другого теста, не похожая ничем ни на маму, ни на мамину родню. Не слепишь, что задумано. Особенно сложно маме стало любить её, когда в Маре начало прорезываться девичье. Мама как могла отдаляла момент превращения ребёнка в отроковицу.
АНГЕЛ МОЙ
Бабушку Мара беззаветно любила – так же, как бабушка Мару – долго остававшуюся единственной внучку. И никаких других бабушка уже не хотела.
Но однажды отец вытащил с антресолей и собрал старые Марины манежик и кроватку, их поставили в узкой Мариной комнате, впритык к её диванчику (а после девчонку и вовсе переселили на раскладное кресло).
На плоской подушке в кроватке поселилась светлая голова нового младенца; за откидной полочкой серванта, куда Мара привыкла наведываться за спрятанными к Новому году дорогими конфетами, обосновались пелёнки, бутылочки, коробочки с присыпкой, стеклянный клаксон