За столом тетя Клава ни о чем не спрашивала, лишних вопросов не задавала. Когда ушла Серафима, завела разговор с Василием:
– Огорошил девку. Она о замужестве поди еще и не думала. А ты на нее как коршун с неба. Подумать-то дал ей время? В любом случае, завтра же – в ЗАГС. Если не сладится у вас, документы до регистрации можно забрать. По крайней мере, она будет числиться пусть не женой, так невестой твоей.
Сладилось. Не скоро, но сладилось.
В тот же вечер Серафима написала письмо матери. В подробностях описала сватовство Василия, его самого, его дом. Все – в радужных тонах. Просила материнского согласия на брак, а закончила неожиданно: «Мама, я соглашусь. Так сердце велит». В ответном письме мать высказала некоторые сомнения (без этого у матерей не может быть), но согласие дала. Ей спокойней, если дочь будет жить своей семьей, а не по общежитиям, о которых она наслышана, которые пугали ее
И счастлив лишь тот,
с кем рядом любимый идет
По пути из ЗАГСа Василий и Серафима зашли на почту. Людмила упаковывала посылку. «Мы к тебе, Людмила», – обратился к ней Василий. Людмила насторожилась. Василий положил перед ней свидетельство о браке. Читать она не стала, догадалась, с чем они пришли
– Что на это скажешь? Или по-прежнему мы мошенники и обманщики? Кстати, не мешало бы извиниться перед Серафимой за то, каким словом ты ее назвала.
– Каким словом я ее назвала?
– Не помнишь? Напоминать не буду. Извиняться, как я понял, ты не привыкла. Сима, тебе нужно ее извинение?
– Зачем оно мне?
– Действительно, зачем оно нам?
Этот визит к Людмиле был необходим им, чтобы опровергнуть сплетни Людмилы о них. Ясно же, что она оговорила, очернила их, насочиняла черт знает что. А некоторые доверчивые могли и поверить, посочувствовать, тем более что ее действительно беспардонно выставили за дверь. Надо было смыть черное кляузное пятно. Когда молодые вышли, Людмила села на свое рабочее место, обхватила голову руками и заплакала. Женщины-сотрудницы не стали ни упрекать ее, ни сочувствовать ей. Если плачет – значит, что-то поняла. Вскоре Людмила уехала на родину.
В общежитии девчат
Серафима с Василием надумали навестить девчат в бараке. Жизнь там понемногу налаживалась. На кухне в кране горячая вода. В уголке умывальни – душевая кабина. В комнате девчат ничего не изменилось. Разве что отрывной календарь на стене, на столе две книги, подушки на всех кроватях. Подушка с петухом перекочевала на другую кровать. На кухне по-прежнему чайник, кружки, ложки в стакане, да еще появился нож. Полочки застелены газетами. Василий в прихожей прибил вешалку, над окном – гардину, которую они принесли из дома. Маргарита повесила шторы – во все окно (дверные, голубые, с синими васильками), потому что девочки не знали, как их повесить. По такому случаю Сима испекла капустный пирог. Тетя Клава положила в ее сумку жареную камбалу. Подумав, добавила баночку яблочного варенья: «Сладенького-то небось девкам