Я смутилась от его слов. – Честно говоря, и мне не хотелось бы уходить… но родители будут волноваться, я должна вернуться.
– Хорошо, – сказал он. – Я буду ждать вас здесь каждый день.
– Но мы договорились о дне через день, – напомнила я.
– А я всё равно буду приходить, надеясь, что вы придёте. И ещё… примите мой подарок, – он протянул мне маленькое деревянное сердце, искусно вырезанное из дерева. – За всё это время…
Я взяла подарок, чувствуя тепло его руки в своей. – Я буду беречь его, – прошептала я, и, повернувшись, ушла.
Долгое время после возвращения домой я сидела, сжимая в руках маленькое деревянное сердце. Его тёплая гладкость успокаивала, но мысли всё равно возвращались к Артуру. Я вспоминала его глаза, его улыбку, касание его руки… Эти воспоминания были ярче и теплее, чем всё остальное.
Мои грёзы прервал стук в окно. Оливер. Мой друг детства. Когда-то я любила его, и мы мечтали пожениться. Родители были бы рады такому союзу. Он старше меня на два года, и когда мне исполнилось шестнадцать, он, будучи совершеннолетним, изменил мне. Простить я его не смогла. Но он так отчаянно умолял сохранить дружбу… Я не выдержала и согласилась. С тех пор мы были лишь друзьями.
– Амелия, выйдем прогуляемся? – протянул Оливер.
– Нет, не хочется, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
– Ну пожалуйста, – умолял он.
– Я же сказала, что не хочу, – повторила я спокойно, откладывая деревянное сердце.
– Ладно, – пробормотал он и, к моему удивлению, ушёл очень быстро.
На самом деле, несмотря на то, что мы договорились оставаться друзьями, я давно уже не считала его своим другом.
После ухода Оливера пришла мама и тут же засыпала вопросами:
– Почему ты не выходишь с ним гулять? Раньше вы были неразлучны! Поссорились?
Она ничего не знала о его измене. Я промолчала про это, сказав лишь, что мы остались друзьями. Ложь, горькая и липкая, как мёд на губах.
– Я не хочу гулять с ним, – ответила я, голос звучал тише, чем я хотела.
– Доченька, пойди прогуляйся ради меня, он так просил, чтобы я тебя уговорила. Мне его даже стало жалко.-говорит мама. Умеет он уговаривать, этот Оливер… всех, кроме меня, видимо.
– Ладно, – выдохнула я, и вышла из дома, сжимая кулаки в карманах бежевого платья. Сердце билось где-то в горле, тяжёлым, свинцовым грузом. Как только я появилась на улице, Оливер возник, как призрак, с одинокой ромашкой в руке. Он протянул её, лицо бледное и растерянное. Я прошла мимо, не взглянув на цветок, и резко сказала:
– Пошли, но быстро. У меня нет времени на разговоры.
Он бросил ромашку под ноги, словно она была виновата в моей холодности. Его плечи опустились, и он пошёл следом, не поднимая глаз. В тот момент я заметила на его руке – тонкий, почти незаметный шрам, прямо под мизинцем. Шрам, которого раньше никогда не было. И в моей голове