– Да надо бы радоваться, только пока не очень получается, – согласился Сидоров.
– В Византийской империи, веке, если не ошибаюсь, при Иоанне Кантакузине, – сказал склонный к историческим ретроспекциям Петровский, – один прохвост ухаживал за дочерью влиятельного человека и собрался, было, на ней жениться. Этот вельможа, чтобы не принимать в дом голодранца, составил ему протекцию и устроил его на хорошее место в государственной службе. А прохвост, устроившись, получив жалованье и переехав на казённую квартиру, жениться отказался. Тогда вельможа подал на него в суд за нарушение принятых моральных обязательств. Суд рассмотрел дело и заставил прохвоста уплатить вельможе пять талантов. Ты, Сидоров, знаешь, сколько это – пять талантов?
– Не знаю, – сказал мало интересовавшийся древними денежными единицами измерения, давшими имя выдающимся человеческим способностям, Сидоров.
– Это больше ста тридцати килограмм серебра. Очень много, даже по тем древним временам. Я вот думаю, что, если бы у нас ввели открытую плату за услуги чиновников и суд потом наказывал за нарушение данного слова и нанесённый тем самым ущерб, заставляя его возместить потерпевшим деньгами, это бы привело к полному искоренению коррупции. Везде же рынок, а почему у чиновников должно быть иначе? Ты вот, идеалист доморощенный, как думаешь, если бы Пуделькина сняли с поста губернатора из-за того случая, семье егеря от этого стало бы лучше?
– Думаю, да. Посидел бы немного, года три-пять, и они поверили бы в справедливость, – ощетинился Сидоров.
– Что такое справедливость? Я вот уверен – было бы хуже. Егерь-то и зарабатывал мало, и попивал. Городскую квартиру, скажем, они бы вовек не получили. Поэтому готовь свои документы на конкурс и ни о чём не думай. И проводи меня.
И Сидоров пошёл провожать Петровского до его дома, и зашёл к нему в гости, и выпил в гостях две чашки чаю с вареньем. Приятное ощущение того, что он поступает правильно, уходя на новую должность из-под губернатора, оказавшегося благодетелем для семьи егеря, но так и не оценившего сидоровских стараний и компетентности, не покидало его ещё долгое время. С благодарностью, ложась в постель, думал Сидоров о мудрости Петровского, развеявшего его сомнения, и с улыбкой вспоминал Ивановского, доходы которого помогали уверенно смотреть Сидорову в светлое российское будущее. "До чего же всё-таки хорошие мужики, – думал Сидоров, – и ведь перед Пуделькиным за меня заступились. Верные, настоящие друзья". И заснул Сидоров хорошим здоровым сном без сновидений, забыв про своих знакомых женщин и девушек, тем более что время на дворе стояло уже позднее.
ВНУТРЕННИЕ ДЕЛА
Свиридов приехал в наш город откуда-то из Сибири, то ли из Томска, то ли из Омска, а может быть, из Орска или Холмска… кто их там, чалдонов, разберёт. Там всё плохо и вообще холодно, а Свиридов один кормил страну,