Когда они в небе чирикают мило,
Но раз я поймал воробья на дворе,
И так его песня меня утомила!
Верну его снова листве, небесам…[4]
С раннего детства Дэниелем Росси владело одно-единственное отчаянное желание – угодить своему отцу.
И его постоянно мучил один и тот же кошмар – что ему это никогда не удастся.
Сначала он думал, что равнодушию отца есть какое-то разумное объяснение. Ведь Дэнни был тощим заморышем, тогда как его брат играл за футбольную команду округа Ориндж в Калифорнии и считался там самым крепким защитником. И пока Фрэнк Росси зарабатывал тачдауны, а на его игру приезжали посмотреть тренеры из университетов, отец был слишком им увлечен, чтобы обращать внимание еще и на своего младшего сына.
То, что Дэнни, в отличие от Фрэнка, хорошо учился – отца ни капли не впечатляло. Конечно, ведь Фрэнк был ростом сто восемьдесят пять сантиметров (на целую голову выше младшего брата), и уже одно его появление на стадионе сопровождалось ликующими воплями вскочивших на ноги зрителей.
А что мог сделать рыжий очкарик Дэнни, чтобы заслужить аплодисменты? Ну, он был – по крайней мере по уверениям своей матери – одаренным пианистом. Чуть ли не вундеркиндом. Многие родители гордились бы таким сыном. Но доктор Росси ни разу не пришел на выступление мальчика.
Естественно, Дэнни снедала зависть, а обида медленно, но верно перерастала в ненависть. «Ты боготворишь Фрэнка, папа. Однако я – такой же человек, как и он. Рано или поздно ты все равно меня заметишь».
Но вышло так, что в 1950 году Фрэнка, ставшего летчиком-истребителем, сбили в небе над Кореей. Едва сдерживаемая ревность Дэнни сначала превратилась в скорбь, а затем – в болезненное чувство вины. Он вообразил, что ответственность лежит на нем. Словно это он сам накликал смерть своему брату.
На церемонии прощания школьное футбольное поле назвали в честь Фрэнка. Его отец все это время плакал не переставая. Дэнни с тоской смотрел на человека, которым так восхищался. Тогда он поклялся, что поможет отцу обрести покой. Вот только чем он мог его порадовать?
Артура Росси раздражали даже звуки фортепиано. В конце концов, долгий рабочий день стоматолога проходил под нескончаемый аккомпанемент скрежещущей бормашины. Поэтому в подвале дома он устроил звуконепроницаемую студию для своего сына, теперь – единственного.
Дэнни понимал, что дело тут не в щедрости: просто отец не желал ни видеть его самого, ни слышать его музыку.
И все же он был намерен и дальше бороться за любовь своего отца. Он понимал, что из темного подвала родительского безразличия ему поможет выбраться только спорт.
Для мальчишки его роста выбор был небольшой – заняться бегом. Он встретился с тренером по легкой атлетике и робко попросил посоветовать ему что-нибудь.
Теперь каждый день он вставал в шесть