Летели дни, недели. В самом начале «учебки» Василий решил не считать, сколько осталось до «дембеля». «Я пришел сюда сам, добровольно, – рассуждал сам с собой, – значит, нечего и подсчитывать, сколько осталось до конца. Чем тяжелее в учебе, тем легче в жизни. А раз учеба такова, что с ног валишься, то житуха будет веселой». С первого дня Василий заметил одну странность – ему запретили стричься коротко и вообще настоятельно посоветовали забыть о воинской субординации и военных привычках. До университета два года отслужил в гвардейском полку, привык к армейским порядкам и автоматически переносил их сюда. Он не понимал нарочитое игнорирование козыряния, вытягивания в струнку и поедания глазами начальства. Лишь позже, на занятиях по психологии Тамара Береговая объяснила, как легко понять человека по манере одеваться, походке, речи, привычкам и незаметным, на первый взгляд, деталям. Особенно просто вычислить военного.
– Разрешите? – спрашивает Василий Барабанщиков на пороге кабинета.
– Да, заходи, Василий, – бодро отвечает Левченко, указывая рукой на свободный стул. За столом двое. Один черноволос, румян – просто кровь с молоком. Василий невольно вспоминает гоголевского Андрия. Второй, напротив, светлый, коротко стриженый и круглолицый. Под просторной рубашкой угадываются мощные мускулы.
«Такой любого об колено сломает», – решает Василий.
– Знакомьтесь, – произносит полковник, усаживаясь на место, – Удальцов Андрей Александрович, капитан.
Черноволосый встает, сжимает пальцы Василию.
– А это Велетнев, Михаил Михайлович, старший лейтенант.
Круглолицый здоровяк протягивает ладонь.
Оба офицера внимательно смотрят на Барабанщикова, словно оценивают.
– Итак, господа, я должен сообщить вам… э-э… известие, – начинает полковник почти точной цитатой из классика. В дальнейшем выясняется, что ревизор к ним не едет, а ехать предстоит Василию и его новым знакомым.
История, в которой предстояло разобраться, следующая: в 90-е годы один из тогда еще советских НИИ работал над проблемой получения энергии путем холодного синтеза. В числе ученых, ломавших голову над проблемой, был молодой кандидат наук Алексей Симонов. Очень скоро перестроечное ускорение стало ломать все, что долгие годы создавалось ценой нечеловеческих усилий в СССР. Из-за недостатка финансирования одна за другой закрывались лаборатории. Ученые уходили – кто в челноки, кто в автосервис,