О прославленном генерале общество вообще имеет совершенно превратные представления. После Львова его знают еще и как героя Варшавы, но эта удача его была делом простого случая. Алексеев подготовил там все до мелочей, все предусмотрел, а затем левый фланг его фронта отделили на другой фронт, и таким образом варшавская операция прошла по его плану, случайно осуществленному не им, а Рузским, как командующим армией. Он и в выборе людей всегда держится правил брать все серенькое, чтобы выделяться на этом фоне, и не имеет около себя ничего заметного. Один его начальник штаба М.Д. Бонч-Бруевич чего стоит.
► Товарищ министра внутренних дел Джунковский уволен по личной, совершенно неожиданной для всех записке царя министру внутренних дел князю Щербатову: «Генерала Джунковского уволить от всех должностей». Обиженный, Джунковский подал прошение, в котором указал, что после такого увольнения он не может оставаться и в свите; царь пометил на прошении: «А в свите оставить»… Логика не очень-то дружна с Романовыми. А ларчик просто открывался: как только Джунковский вступил в должность товарища министра и командующего корпусом жандармов, он сейчас же стал подбирать документы о роли и влиянии Гришки Распутина. Когда их собрано было достаточно, Джунковский составил доклад и через министра двора Фредерикса представил его царю. (Умный Воейков не захотел участвовать в этом деле, где ему, кстати, могло очиститься место тестя.) Ответом на его одновременную просьбу о личной аудиенции для дополнительных к докладу сообщений и была записка князю Щербатову.
► Обер-прокурор Синода Самарин очень определенно выражался о прикосновенности Распутина к церковным сферам и тоже кончил карьеру французской запиской на блокноте Горемыкину: «Самарина уволить; нельзя служить человеку, так настроенному против императрицы и ее друга»…
► Все россказни о том, что здесь бывает и живет Гришка Распутин, официально именуемый Григорием Новых, что царь пьет и т. п., – сплошной вымысел. Не больше правды и в легендах о Николае Николаевиче и о том, как он неистово кричал на некоторых генералов, срывал с них погоны, убивал их и офицеров из револьвера; как на него покушались молодые отпрыски немецких (прибалтийских) фамилий; как он бил хлыстом офицеров, собравшихся в ресторане, и т. п. Великий князь знал обо всех этих баснях и, прощаясь с чинами штаба Верховного, сам указал, что, зная, чего от него ждали с первого дня назначения, он рад, что за 13 месяцев ни на кого ни разу даже не повысил голос. За все время своего верховного командования он кричал только один раз, и то на своего личного адъютанта Владимира Ивановича фон Дерфельдена. Он как-то долго вызывал его, а тот спал; искали, искали, наконец явился. Вот тут Николай Николаевич и разразился: «Я научу служить!» и т. д.
Это подтверждает мысль, как вообще складываются народные легенды. Объяснение очень