– Да ну!
– Да. Полгода до дембеля оставалось, а он под тягач на полигоне попал. Что ж, будем ждать. А вы езжайте, езжайте уже! А вот и они едут! Езжайте!
– Есть! – сказал капитан и посмотрел на вынырнувший из-за угла, заставляющий своим гудением дребезжать оконные стёкла в окрестных домах новенький бортовой ЗиЛ-131.
В кузове ЗиЛа, вокруг стоящего посередине цинкового гроба, на прикрученных к бортам сидениях напряжённо сидело шестеро молодых солдат в красных погонах, и полулежал расслабленный, с окурком в зубах, закинувший ногу на задний борт узкоглазый сержант. Из кабины ЗиЛа сонно выглядывал улыбчивый, пьяненький, краснощёкий майор-артиллерист в сбившейся на бровь фуражке – сопровождающий гроб представитель части, и через лобовое стекло приветливо махал рукой старший лейтенант Стецюк, ещё зимой переведённый в облвоенкомат и до сих пор остававшийся должен капитану три рубля.
«Козлюк, – подумал капитан и присмотрелся. – Во, уже и капитана получил!»
Он вышел из автобуса, взмахнул в приветствии рукой, а затем сделал пальцами международный жест: «Мани! Деньги!» – и похлопал себя по карману. Свежеиспечённый капитан Стецюк в кабине остановившегося у закрытых ворот ЗиЛа соорудил тупо непонимающее лицо, а тучный майор забегал у его бампера, криком пробуя отогнать топчущегося у ворот дядю Клюева и прилипшую к ним, только что в очередной бесконечный раз пригубившую девицу. Безуспешно.
На его крик из военкомата выбежал что-то на ходу жующий, болезненного вида прапорщик с красной повязкой на рукаве. Услышав от майора несколько непечатных слов по поводу порядка на прилегающей территории, он при помощи таких же точно слов отогнал девицу, торопливо открыл ворота – и машина с гробом въехала во двор. Призывники, из окон автобуса хорошо видевшие, чем был нагружен ЗиЛ, замерли. Они не отрывали глаз от серого прямоугольника, стоящего посреди кузова до тех пор, пока машина полностью не скрылась за воротами военкомата.
Показав кулак проехавшему мимо, ухмыляющемуся и делающему вид, что капитановы жесты ему не понятны, Стецюку и махнув рукой майору, капитан по-молодецки запрыгнул в автобус, с разгона уселся на место кондуктора, бережно поставил на колени желтый портфель, осмотрелся, пересчитал стриженые головы и кивнул шоферу:
– Трогай!
Автобус шумно завёлся, погазовал, тронулся и, отчаянно сигналя, начал продираться сквозь толпу одуревших от всенощной пьянки, горечи расставания и похмелья провожающих. Как зайцы, они выскакивали из-под его колес, ошалело выкатывая глаза, размахивали руками и издавали звуки, какие издаёт кенгуру в период гона. Матери дружно зарыдали, отцы крепче сжали губы. Пролили по несколько слезинок и невесты.
Автобус вырвался из дружно махающей на прощание руками толпы и начал петлять по ещё спящему городку. Настала тишина. Притихшие призывники продолжали стоять возле открытых окон.
«Советская армия. Этих – туда, того, в гробу, –