Что с ней произошло за все это время? Окунувшись в самые запутанные заклинания, девушка вместо того, чтобы увериться еще больше в правильности своих поступков, попросту растерялась. Впервые в жизни заплутала и не смогла ухватиться ни за одну из мелких веточек, не приметила ни одного камушка. Ибо тропинка, что ее вела, вдруг исчезла, поросла травой и высокими деревьями, бросила у огромного омута, который вот-вот затянет ее в свои глубины, такие же зыбкие и пугающие, как волны хуррора, чуть не сыгравшие с ней злую шутку. Впрочем, из него можно выбраться, но что окажется на поверхности?
Разве в детстве было меньше волшебства? Когда мама могла починить внезапно сломавшуюся игрушку, помирить с кем угодно и защитить от любого кошмара? Тогда девушка ощущала магию гораздо сильнее, чем сегодня, лицезрея разные ужасы и беспомощно барахтаясь в море. В конечном счете, Ирис убедилась, что ей по душе простенькие заклинания в духе кудесника Хабмера, чем серьезные и сложные, приносящие порой только вред. Но сегодня именно подобные чары позволили помочь драконам.
Кем она стала? Мошкой в паутине, которую сама помогла сплести вокруг себя. Она слушается Туллия и, теперь уже по просьбе кудесника Гульри, оказывает Принцу мелкие одолжения.
А что же в итоге?
Тени от языков огня дернулись, взмыли, а потом накрепко переплелись. Странствуя по стенам пещеры, они принимали неожиданные обличия, превращаясь то в простые круги, то в хрупкие силуэты, тянувшиеся друг к другу.
Ирис зажмурилась, лишь бы не видеть их. Они раздражали, напоминая обо всех тех чувствах, что она старалась не просто игнорировать, а полностью исключить, считая несовместимыми с избранным когда-то планом. Впрочем, он теперь все чаще вызывал сомнения. Приятно чувствовать восхищение окружающих, чтобы мастерство никем не оспаривалось, но почему истинное волшебство ощущается, когда она смеется вместе с Эмеральдом, а вовсе не сейчас?
Глаза разболелись от напряжения. Девушка нехотя распахнула их, и вновь тени начали поддразнивать. Они издевались над ней, заманивая соблазнительными картинками. Шум разыгравшегося шторма на Великом море доходил и до пещеры. Он вовсе не пугал обещанием забрать в свои глубины. Он звучал в такт настроению теней, тем самым только подстегивая и обещая нечто неизведанное, прекрасное и одновременно ужасающее. Совсем как в том невероятном сне, когда она вдруг предстала настоящей – незнакомкой для самой себя.
Ей не хочется быть тенью – разве иначе бывает, когда живешь ради себя? Не хочется никаких полутонов – она сама создала вокруг себя пустоту. Почему не позволяла себе поверить в очевидное с той самой минуты, когда заглянула в зеленые глаза этого мужчины?
Тени слились в одну и вновь распались, как фейерверк в воздухе, под грохот обрушившейся на одну из скал волны. Сколько раз она отвергала это