– Помимо этой, – продолжал Артур, – существуют и другие классификации. Среди люмбрицид встречаются и геофаги, и плотоядные, и различные подвиды, например Ailoscolex lacteospumosus или Agastrodrilus monicae…
– Смотри, – перебила Анна, – там что-то шевелится!
Действительно, земля то и дело словно подрагивала. Внутри нее что-то двигалось.
– Вот и он!
Из-под земли показалась голова.
– Эндогеик? – взволнованно спросила Анна.
Артур в нерешительности покачал головой.
– Могу только сказать, что выглядит он не очень.
Червь долго пытался выбраться на поверхность, потом в изнеможении растянулся на земле. Его длина не превышала двух-трех сантиметров. Артур осторожно взял его и принялся внимательно рассматривать.
– Честно говоря, таких я никогда не видел. Обычно они извиваются, когда их берешь в руки.
Червь выглядел вялым, почти неживым. На его сероватом тельце едва можно было различить поясок – выпуклость, которая появляется у люмбрицид в период полового созревания.
– Я даже не понимаю, где у него голова, а где хвост.
– Вот это рот, нет?
– Или анус. Не знаю.
Артур размышлял вслух:
– Но ведь время эстивации еще не наступило, хотя и становится жарковато.
Уже несколько дней как настало лето. К полудню солнце уже вовсю палило.
– Время чего? – переспросила Анна.
– Время эстивации, то есть летней диапаузы, когда червь впадает в спячку. Но сейчас еще слишком рано, это ненормально.
Пока они разговаривали, появилось несколько новых червей, тоже казавшихся еле живыми, обессилевшими, словно тряпичными. Спустя минут десять к ним присоединилось еще трое собратьев. Артур не находил среди них ни одного из известных ему видов дождевых червей. Это были не анектики и не эндогеики, а жалкие, измученные доходяги.
– На сегодня хватит. Это просто смешно. Десять дождевых червей на квадратный метр. Значит, несколько килограммов на гектар. То есть ровным счетом ничего.
– Это ведь неплохо для твоих экспериментов, правда? – спросила Анна.
– Почему неплохо?
– Ты начнешь с чистой доски, с практически мертвого места.
– Не совсем оно мертвое, – поправил Артур, – скорее очень истощенное. И все же это печально.
Он почувствовал, как губы Анны прижались к его губам, и просунул руку в вырез ее комбинезона. Анна затрепетала, перевела дыхание и продолжила поцелуй. Затем, жадно впившись в рот Артура, принялась расстегивать