Решение перенести корпуса АгроПариТех – института агрономии, агротехнологий и окружающей среды – в окрестности забетонированного и малообжитого плато Сакле до сих пор вызывало у него недоумение. Предыдущие выпускники имели возможность весь первый курс провести в замке Гриньон, среди полей и лесов площадью в триста гектаров. Несколько поколений студентов учились там доить овец и предаваться греху на лоне природы. Артуру же приходилось по двадцать раз на дню прикладывать карту доступа к пропускным терминалам и плутать в лабиринте безликих коридоров, где менялись только номера на дверях. За полгода обучения он видел так мало природы! Кругом раздавался лишь шум бульдозеров, грызущих землю. Комнаты в общежитии напоминали учебные классы, а те, в свою очередь, смахивали на раздевалки в спортзале. Конечно, в этом студенческом городке, где все под рукой, можно неплохо сэкономить время, но на кой черт? Чтобы без передышки горбатиться над «улучшением формулы», а вечерами врубать порно? И разве кому-то охота устраивать вечеринки в этой стерильной студенческой столовке или в этом аквариумоподобном зале отдыха, торчащем в самом центре?
С первых же дней здесь Артур маялся, как в тюрьме. Когда-то один из самых плодородных районов Франции, плато Сакле превратилось в технопустыню, гигантский торговый центр, где на вывесках красовались названия самых престижных вузов: «Политехническая школа», «Школа телекоммуникаций», «Высшая нормальная школа»… Предполагалось, что тут будут собраны лучшие умы Франции – и студенты, и преподаватели. Но что происходит с человеком, который круглые сутки заперт в этом безнадежно геометрическом пространстве, вынужден наматывать километры по освещенным неоновыми огнями коридорам или бродить в лесу из строительных кранов? Он становится бездушным роботом, готовым к созданию мира роботов, совокупляясь с другими роботами. Неужели это и есть цель, поставленная перед будущими выпускниками АгроПариТех? Необходимо только выучить нужные термины о возобновляемом сельском хозяйстве – и можно с чистой совестью уничтожать традиционное фермерство, штампуя агропромышленные холдинги на солнечных батареях?
Несколько флористических элементов, добавленных, вероятно, в припадке сожаления, представляли собой самую извращенную часть проекта по благоустройству университетского городка в Сакле. Сойдя с пригородного поезда (ветка «Б») и поднявшись по бесконечной лестнице, студенты неожиданно попадали в небольшой лес, затем – в заросли тростника, после чего оказывались перед мощеными дорожками и подстриженными газонами. Тщательно спланированная канава на территории кампуса позволяла полюбоваться несколькими квадратными метрами живой природы. В воде плавали лютики, а на посыпанном галькой бережку там и сям виднелись пучки косматой травы и метелки камыша светло-табачного цвета. Идеальное место для прогулок в эпоху антропоцена.
Как бы то ни было, Артур поклялся себе, что это лишь временная ссылка. Получив диплом, который требует от него общество, он выйдет на свободу. И когда его спрашивали, чем он планирует заняться после учебы, он отвечал: «Возделывать свой сад». Это было туманно, но честно.
Все еще колеблясь, Артур замер у входа в аудиторию. Он, наверное, развернулся бы и ушел, если бы не заметил этого парня со светлыми кудрявыми волосами и отчетливо выступающими скулами. От него веяло здоровьем и спокойной уверенностью: серая футболка, обрисовывающая худощавую фигуру, ноутбук, предусмотрительно лежащий на выдвижном столике, невозмутимое лицо, с которым тот ждал развития событий, не ерзая и не копаясь в телефоне. Он казался не таким, как все, отличался от своих суетливых товарищей. Артур подошел ближе и откинул сиденье соседнего кресла. Парень подвинул свой компьютер, освобождая место, и приветливо протянул Артуру руку – как старому знакомому. Такую непосредственность редко встретишь даже среди студентов. Особенно среди студентов!
– Привет! Я Кевин. С ударением на «и».
«Забавно, – подумал Артур, – он совсем не похож на Кевина, тем более на Кевина с ударением на „и“». Тотчас упрекнув себя за эту глупую мысль, он представился в ответ. Кевин молча улыбнулся. Оба открыли ноутбуки. Лекция вот-вот начнется. Тема: «Передовые тенденции и проблемы современной вермикологии». Вермикология – наука о дождевых червях. И не так уж много народу набралось на этот факультатив.
– Наверное, зря я пришел, – пробормотал Артур, внезапно почувствовав угрызения совести. – Мне завтра реферат сдавать.
– Да брось ты, – ответил Кевин. – Черви такие классные!
– Классные? Почему? Потому что их можно разрезать на две половинки, каждая из которых выживет?
– Нет, это глупости. Они погибнут.
– Тогда почему же они классные?
– Да хотя бы потому, что они – гермафродиты. Это не слишком распространено среди животных. Меня это с детства восхищало. Самец и самка одновременно!
– Ну, если на то пошло, улитки тоже гермафродиты, – протянул Артур, вставая, чтобы уйти.
Поздно! Марсель Комб, «ученый с мировым именем», как значилось в объявлении о лекции,