– А у нас у многих воинов простые луки и копья, – Лёшка аж подпрыгнул от такой наглости.
– Разделим пополам, каждому по тридцать штук, остальное, я забираю.
– А зачем тебе гладкоствольные ружья? – стал жадничать майор.
– Леонтий Васильевич сказал, что из них будет делать самогонные аппараты. Ему только стволы, ну, железные трубки нужны для змеевиков.
– А с кольтами? – Лёшка чуть не бегом кинулся к небольшой кучке револьверов, их было всего тринадцать, в основном у офицеров нашли, или рядом с ними. Такие же блин, как и индейцы вояки американцы, револьвер на поясе в кобуре, а сам с саблей в руке солдат в атаку ведёт.
– Кольты мне достанутся, а вот холодное оружие всё себе забирайте. Сотня с лишком сабель. Штыков пару десятков. Ножей всяких полно. Делите пополам.
– А можно я заберу трубу с барабаном? Вождю подарю, – Лёшка встал, загораживая собой очередную кучку трофеев, там были два горна, барабан и два знамени, американское и полка третьего кавалерийского. А ещё медали и всякие значки, снятые с убитых.
– Я не против, что скажешь, Сальвадор?
– Ну, мне вон ту медаль одну. Её давали янки за победу над Мексикой. Памятью будет.
– Вот и разделили. Осталось главное достояние – сто пятьдесят лошадей и восемь больших повозок.
Но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть бо́льшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом.
– Александр Сергеевич, Ваше превосходительство, проснитесь. Гости к нам, – Сашку тряс за плечо Егорыч, приставленный к нему нянькой и, наверное, осведомителем Константином Николаевичем. Хотя, чего он там может наосведомлять, от Японии до Петербурга несколько месяцев то осведомление будет идти и всякую актуальность потеряет. Если только потом, ежели все трое выживут в этой войне, сможет рассказать о странностях Дурня. Так на то и Дурень, чтобы странности были. Чин Егорыч, он же Егор Егорович Лапенков, имел необычный для няньки. Был он фельдшером 1-й статьи, что по лычкам соответствовало уряднику у кавалерии и старшему унтер-офицеру в инфантерии, а на флоте хоть Егорыч и носил флотскую форму равнялось боцманмату. Для себя Сашка его морским медбратом окрестил.
– Какие гости, киты или дельфины? – только ведь заснул. Из-за приличного волнения ночью Сашку мутило, и он не спал. Под утро ветер поменял направление и силу, стал северо-западным и умеренным. Ну, Виктор Германович и заснул. И тут побудка.
– Никак нет, Александр Сергеевич, фрегат колёсный к нам ковыляет, дымит на всё море.
– А почему к нам? – Сашка начал одеваться.
– Так бахнули с него холостым.
– Вона