Наша группа: я, Деди, Апсара, Вишну, Черри
Друзья
К середине года сформировался костяк группы. В него входили моя одноклассница из посольской школы Надя, мой лучший друг индонезиец Дéди, шриланкийка Апсарá, а также индийцы Чéрри («Вишенка», она же Прагáти), Вишну, Алóк, Панкáч, Соня, Сартáк. Все вместе мы корпели над тяготами французской грамматики, учили лексику, заучивали диалоги, делали презентации. Обычная студенческая жизнь.
Вне занятий мы общались между собой на английском, так как французского явно не хватало, хотя и стремились при малейшей возможности вставлять только что освоенные слова. Это означало мощную языковую практику с добавочным коэффициентом сложности в виде необходимости понимать «индийский» английский из разных регионов, а также многообразие иностранного звучания этого языка. Итогом подобного перманентного нещадного аудирования стала приобретённая способность адекватно воспринимать практически любого собеседника, сколь бы чудовищным не был его английский.
Что касается сложившегося на тот момент круга общения, то он был весьма пёстрым и от этого особенно примечательным.
Одноклассница Надежда оказалась после школы в такой же ситуации, что и я. Записались мы на один факультет, чтобы проще было добираться из посольства – наши отцы по очереди нас туда возили. Освоение французского едва ли было её давней мечтой, скорее она пошла на него «за компанию», однако язык сумел занять значимое место в её жизни. Надя осталась в Дели надолго, благополучно закончила JNU, потом работала в Москве, в том числе переводчиком.
У Деди отец был дипломатом в посольстве Индонезии. Принадлежность к дипломатическому корпусу нас сильно сплотила. Мой улыбчивый, как все индонезийцы, и никогда не унывающий приятель виделся мне невероятно крутым, ибо в столь юном возрасте уже рассекал на собственном стареньком Мерседесе с дипломатическими номерами и нередко подвозил меня на нём до дома. Не удивлюсь, если у него даже водительских прав на тот момент не имелось, но водил он вполне уверенно, да и посольский автомобиль в Индии вряд ли кто-либо просто так осмелился бы остановить.
Благодаря Деди я начал изучать индонезийский язык и по дороге домой нередко распевал на пару с ним индонезийскую попсу тех лет. Мы до сих пор общаемся. Он связал свою жизнь с франкофонией и трудился во Французском культурном центре в Джакарте.
Деди оказался первым мусульманином, с которым мне довелось близко общаться. Его семья относилась