Ромашка цвета бордо. Георгий Кузнецов

университета. Факультет французского языка был представлен мной и моей одногруппницей Ирой, а также Мариной, которая училась на год младше. От переводческого были Юля с третьего курса и Шура с четвёртого, а от факультета гуманитарно-прикладных наук – Света и Володя.

      Я, Ира, Марина и Шура летели одним рейсом. Мы были знакомы между собой задолго до поездки и естественным образом составили костяк инязовского представительства на новой территории.

      Мы успешно прибыли в аэропорт им. Шарля де Голля, легко прошли паспортный контроль, ни у кого не вызвав особого интереса с нашими студенческими визами и студенческими же лицами, взяли на всех одно такси, насилу втиснули туда четыре чемодана и покатили к месту будущей учёбы.

      Учебную часть мы обнаружили не без труда, обойдя половину административного корпуса. Заявились туда всей гурьбой к явному неудовольствию ответственного секретаря, довольно злобной тётки предпенсионного возраста. Она недовольно воззрилась на нас поверх очков. Самый бойкий и опытный среди нас Шура, который уже бывал на стажировке в Нидерландах, мужественно взял общение с чиновницей на себя. Та его выслушала, однако никакой радости от нашего прибытия не выказала. Начала перебирать кипы бумаг, ворча себе под нос про то, как студенты её задолбали. Не найдя у себя на столе ничего подходящего, она начала названивать руководству: «Месье, передо мной стоит группа каких-то совьетѝк (советских). Что мне с ними делать?». Дама ничуть не стеснялась, описывая нас и всю ситуацию. Возможно, просто подумала, что русские (или в её понимании всё ещё советские?) валенки вообще плохо понимают по-французски.

      Выяснилось, что мы действительно выбивались из общей массы прибывавших в Париж на учёбу иностранцев. Для европейских студентов существовала широко и давно известная программа обменов «Эразмус» (ERASMUS), для американцев – «МИСЕФА» (MICEFA). У нас же ничего подобного не наблюдалось, поэтому не было ясности, как с нами поступать.