– Извините, меня Бог на свидание зовет, – говорит Фархад и скрывается в мечети.
Внутри – округлые своды, полки с кусочками священной глины из Кербелы и неумолчный гомон. Сунниты молятся вместе с шиитами, но в другом конце зала. Дворник-кассир-экскурсовод усаживается возле имама и нараспев читает по-арабски. Прихожане сосредоточенно ловят каждое слово.
После проповеди я подхожу к Фархаду:
– Кто вы на самом деле? Признайтесь уж наконец!
– Не все ли равно? – усмехается он. – Зови меня просто: работник мечети.
Церковь
– Приснилось мне однажды, что меня, мусульманина, крестят. Да так странно! Закутали в махровое полотенце, поставили на голову и давай воду лить, – рассказывает толстый горожанин, потягивая кофе. – Пришел я к батюшке, спрашиваю – что это значит? А он только рукой махнул: «Иди отсюда!»
В Дербенте переманивать паству не принято. Мусульманин может креститься только за пределами республики. Но в чужие храмы ходить разрешено. Городской блаженный, помощник муллы, порой расстилает коврик у алтаря церкви Покрова Пресвятой Богородицы и молится вместе с христианами. А на православные праздники соседи и вовсе валят гурьбой.
– На Рождество в храме больше мусульман, чем христиан, – судачат всезнающие бабули. – Здороваются, целуют батюшке руку. А на Крещение и вовсе толпой за святой водой съезжаются. Полдюжины пятилитровых баклажек берут. Купель по пять раз освящать приходится, иначе всю вычерпают.
Русские традиционно занимали нижнюю часть города, у самого моря. Приезжали на юг строить железную дорогу, развивать промышленность, учить в школах, да так и оставались – до самого распада СССР. В девяностые многие уехали. Поэтому прихожан у отца Николая мало. Он – из сунженских казаков, служит здесь уже четыре десятка лет.
– Завтра приезжает человек из епархии. Поведу его в мечеть и синагогу, знакомиться с коллегами. Айда с нами!
Синагога
Вечер пятницы. Во дворе синагоги – оживленный спор. Страсти кипят нешуточные. Надо понять, предал ли царя Давида Мерив, внук Шаула. Прошли тысячи лет, но для дербентских евреев это расследование актуальней любой газетной сенсации.
Горские евреи часто отождествляют себя с татами – кавказскими персами. Определенная логика в этом есть, ведь изначально словом «тат» тюрки называли оседлое нетюркское население, порой причисляя к ним даже армян. Евреи пришли на Кавказ из Ирана и говорили на диалекте джуури, сформированном так же, как идиш или ладино, – соединением иврита с персидским наречием. От