– Ох уж эти предрассудки высшего сословия, – подала голос настоятельница Монтилье. – Мой тэр… Байки о том, что магия грязна, придумали мужи, что сотнями лет стояли у власти. Кому нужны сильные, образованные супруги, не боящиеся творить заклятья?
– Байки? Моя жена своими тайными практиками снискала проклятие богинь! – разорялся отец, покрываясь испариной. – Она умирала в муках!
– Потому что поклялась вам не практиковать, – едко вставила Ворожка.
– И ваша дочь, не обученная укреплять тело и не соединившая дух с магической искрой, угасает, как свечка, забытая на морозе, – спокойно договорила Минар и положила руку ему на трясущееся плечо.
– Вы хотите… хотите сказать, что я тем запретом обрек не только жену, но и дочь?
Он сник, соскользнул вещевым тюком в кресло, выбив столб пыли из обивки.
– А что же, ни один из заезжих целителей не предположил такого варианта? – удивилась настоятельница. – Предполагаю, они все были консервативно воспитанными мужчинами, как вы?
– Я был так зол, когда увидел мою девочку… мою крошку-лаврушку… с огненным шаром в детской ладошке! Я любил жену. Хранил верность всегда, – прикрыв глаза, объяснял он. – Я поставил ее перед выбором… или наш брак, или эта ее непотребная магия!
– И она, бедная, не научила дитя оберегать себя. Защищаться. Она надеялась, что дочери не придется нести ее бремя… которое под силу лишь тому, кто укрепил магией тело, – прокряхтела, хмурясь, Ворожка. – Но все случилось без ее ведома и без ее воли. Так уж сплелись нити Сато.
Темная ведьма подняла грязным пальцем мой подбородок и, приблизившись к носу, своей черной сутью впиталась в глаза. Она что-то разыскивала внутри. Ответ на тайный вопрос.
– Какое бремя? – прошептала я, вспомнив, что не безмолвная кукла. И пока еще могу говорить.
– Не знаю, – она резко отпрянула и зажмурилась.
Потемнела лицом, пожевала губу, поиграла немыслимым количеством морщин.
– Как это не знаете? – вспылил отец, насквозь протаранивший Туманные Рубежи ради встречи с ворчливой старухой.
– Лишь чувствую, что оно подмяло хрупкую тэйру под собой… и она не смогла противостоять. Будь девушка опытнее, сильнее – смогла бы.
– Так это не проклятие богинь? – простонал папенька, чьи жизненные ориентиры рушились на глазах.
– Теперь поздно выяснять, – отмахнулась ведьма и резко поднялась со стула. Огладила черное кружево мятой юбки и сгорбилась устало. – Умрет ваша дочь, высокий тэр. К рассвету уж всяко. Последняя ниточка за искру держится. Как в глазах потемнеет, так оборвется.
– Нет! – с рыком отец подлетел с кресла и, обнаружив в себе затерявшуюся энергию, заметался по грязной лачуге. – Ты должна знать, как помочь. Ты… именно ты… Говори, ведьма!
Он тыкал мясистым пальцем в Ворожку, а та лишь брезгливо жмурилась. Если бы нелла Монтилье не настояла, она бы и принимать нас отказалась.
Воздух