– Доченька, родная, ну не кори ты себя! Видишь, и врачи говорят, что со здоровьем твоим женским всë в порядке, а вот система нервная работу еще не нормализовала. Да и откуда же ей нормальной-то быть? – успокаивала бабуля маму.
Бабуля сама была ребенком войны, сына смогла родить только в тридцать семь лет и знала, как говорить со снохой – ребенком другой войны. Мама всю жизнь боялась грозы и просыпалась по ночам с криками:
– Страсина, страсина…
Летом 1991 года мама с папой отправились во время отпуска по приглашению давнего папиного приятеля в Приозëрск, что в Ленинградской области. Поехали не ради отдыха: святой земле Валаама поклониться и попросить помощи. Ровно через девять месяцев 25 апреля 1992 года родилась я. Мама настояла, чтобы меня крестили только в присутствии самых близких на следующий день после выписки из роддома именем православной святой Лии. Мама взяла со всех слово никогда никому не сообщать мое церковное имя, а в свидетельство о рождении я была записана как Лиен Алексеевна Алексеева. Принявшая перед свадьбой православие мама оставалась суеверной и, переживая за мою судьбу, старалась защитить меня от сглаза и ворожбы злых колдунов, о которых она узнала из русских народных сказок. Позднее стало ясно, что защищать меня надо исключительно от меня самой.
Незадолго до моего шестнадцатилетия от неизлечимой болезни скончалась одинокая дальняя родственница папы Галина Андреевна Гавренкина, за которой последние четыре года ухаживали мои родители. После оглашения завещания была объявлена воля покойной – оставить свою трехкомнатную квартиру в центральной части города папе. Мы переехали в просторное жилье весной, не дожидаясь окончания учебного года, и я ездила в свою школу на обычном автобусе в надежде летом спокойно перевестись в любую близкую к новому дому.
Подружилась с дворовыми девчонками, с девочками из домов на соседних улицах… и не только с девочками. Мое сердце влюбленной в героев Шарлотты Бронте фантазерки покорил Александр Громов – рослый, красивый, скорее уже парень, а не мальчик. Было в нем что-то и от Эдварда Рочестера, и от Хитклиффа одновременно. Мне же приятнее было себя представлять Джейн Эйр, чем Кэтрин Эрншо.
Александр Громов сначала провожал меня от нашего подъезда до остановки, а потом встречал, и мы возвращались домой уже самой длинной дорогой в поисках удобных для поцелуев лавочек. Поцелуи Громова были первыми в моей жизни. Я целовалась со своим мистером Рочестером и представляла последний школьный звонок через два года и комнату в общежитии академии художеств в Санкт-Петербурге, где мы будем так же страстно целоваться уже студентами. Саша собирался поступать в санкт-петербургский политех. Я представляла себе нашу свадьбу на последнем курсе и счастливых от рождения внука моих родителей. Я так увлеклась