Эта сладкая парочка. Страх и вина. Они стали уже её извечными спутниками и, точно неумолимые часовые, сопровождали с того самого момента, когда самолет начинал снижаться и, протыкая, пробивая своим мощным телом плотные облака родного неба, заходил на посадку.
Часть 1. Вера
Глава 3
Полёты во сне
…Верочка с трудом тянет на себя тяжелую входную дверь. Вздыхая и сопя, она с усилием открывает её, входит в подъезд, оглядывается с опаской.
Поднявшись на несколько ступенек, девочка встает на цыпочки и еле-еле дотягивается до кнопки вызова лифта. Ой, как трудно, когда рядом нет никого из взрослых: дверь-то ведь такая тяжелая, а кнопки всегда почему-то расположены чересчур высоко…
Наверное, наступил уже поздний вечер – но тогда почему она возвращается домой одна? Так же просто не бывает! Мама и папа никогда раньше не отпускали ее одну, тем более вечером. И, как назло, у лифта нет никого из соседей. Как же долго тянется время, как медленно едет лифт – наверное, спускается с последнего этажа. С её этажа.
На площадке перед лифтом горит только одна лампочка. Вся покрытая пылью, высоко, под самым потолком, она едва освещает подъезд совсем слабеньким тусклым светом, и от этого мертвенного освещения все вокруг кажется Верочке блеклым, нереальным, словно в тумане. Как-то жутковато ей одной в подъезде!
Старенький болезненный лифт тяжело спускается, наконец, на первый этаж, шумно вздыхает, кашляет, с трудом переводит дух, кряхтит, треща всеми своими рассохшимися костями по очереди, с усилием садится на дно шахты. Ну, прямо как старенький дедушка Верочкиной подружки Наташки, когда тот, ерзая и шурша газетой, стонет, что-то шепчет под нос, шарит вокруг себя, ища очки, и, наконец, устраивается в своем глубоком ободранном кресле у телевизора с огромной лупой перед крохотным экраном.
Верочка отворяет железную решетчатую дверь шахты подъехавшего, наконец, лифта, аккуратно задвигает за собой его стонущие старенькие деревянные створки и, приподнявшись на цыпочки, старательно жмет на последнюю кнопку: они живут на последнем этаже. Лифт медленно, даже медленнее, чем обычно, как при замедленной съемке, ползет вверх, старчески скрипя, покряхтывая и чуть-чуть сильнее, чем всегда, раскачиваясь на тросах. Все как обычно. И чего это она испугалась? Она почти дома! Ну слава богу!
В кабине вдруг быстро-быстро замигала мутная запыленная лампочка. Второй, третий… – шёпотом, хотя её никто не мог услышать, Верочка считает этажи, аккуратно загибая пальцы на правой руке, – четве… ой! Усталая лампочка ехидно подмигивает Верочке в последний раз – и гаснет. Жуткая черная темнота окружает её, и в этой кромешной тьме лифт внезапно начинает двигаться быстрее, быстрее, еще быстрее, потом еще ускоряет свой бег, пробегает пятый этаж, пролетает шестой, выскакивает, как запыхавшийся нашкодивший мальчишка, на седьмой…
– Ну все же уже, я же уже приехала, да останавливайся